И это родовое гнездо было безжалостно разрушено: кулаки уничтожались как класс, а семья бабы Веры хоть и не использовала наёмный труд, но считалась зажиточной: имела на шестнадцать человек двух коров, семерых коз и козлят, лошадку и полный двор кур, гусей, уток. Вся семья сгинула навеки, и следов не разглядеть в ожидаемой заре коммунизма. Уцелела одна баба Вера, которую спасла, приютила одинокая солдатка-крёстная.
Баба Вера воспитывала дочь одна, растила так, как когда-то растили её саму, не осознавая, что не хватает ребёнку любви, а строгость и благочестие не могут эту любовь заменить. Да и от веры, крепкой веры в Бога и обычая во всех делах жизненных на Него полагаться и уповать, молиться и знать силу молитвы, хоть и редко, пару раз в год, но как закон жизни – исповедаться и причащаться, от всего этого наследства у бабы Веры в памяти остались только несколько правил: носить крестик, молиться перед едой и перед сном – вот, пожалуй, и всё. Да и то слава Богу! Вытравливалась вера из душ, выжигалась, рушилась вместе с разрушенными храмами. На кого уповать? В ком опору искать? Где взять силы человечку маленькому? И в бабе Вере силы душевные чуть теплились. Вот такая правда была у них всех…
Да, хлебнула горя баба Вера, и жизнь её была подобна сломанному деревцу: ещё живое, зелёное, а соки от корней не поступают в ветви. Катерина – веточка этого деревца – совсем засохла, и душа её омертвела почти. Но бывает, смотришь, стоит мёртвое, засохшее деревце, подойдёшь ближе, а там пробиваются побеги молодые, зелень нежная тянется изо всех сил к солнышку, корни живы и питают и дают жизнь. На такой побег была похожа Зинка. Вырастет, расправит ли веточки, станет ли деревцем, молодой порослью на выжженной земле – или не хватит сил, завянет, засохнет?
Она пыталась найти работу, хоть какую-нибудь, но взглянув на неё, худенькую, маленькую, брать отказывались. Мать сердилась: это не тебя не берут, ты сама работать не хочешь, дармоедка! Вот поживёшь на своих хлебах, враз работу найдёшь!
Зинка хотела доучиться, а потом поступить в институт, на геолога. Но стало уже понятно, что школу окончить не получится: мать отдала её прошлогоднюю форму вытянувшейся, долговязой Таньке, и в школу пойти теперь было не в чем. Да и не даст мать учиться, раз погнала из дому.
Зинка решила ехать к отцу. К поездке готовилась тайно, задолго. Уже пару лет она хранила адрес отца, на стёртой квитанции о денежном переводе от Ванечкина Ф.И. Потихоньку копила деньги, оставляя сдачу. Накопила триста рублей. Тётя Маруся знала, куда Зинка едет, дала ей пятьсот рублей – пять сторублёвок (специально так: одну потеряет или украдут – ещё четыре останется), обняла, прижала к себе:
– Ты уж не пропади только, Зиночка! Слышь? А не найдёшь папку-то, дак возвращайся назад! Мы чего-нибудь придумаем…
В комиссию