ей было не свойственно сильное проявление каких-либо чувств. Восторг, смятение, испуг, восхищение – таких чувств она не испытывала и не понимала в других. Равно ей чужды были сочувствие, сострадание, жалость. Когда такие чувства проявляли другие люди, она им не верила. Какое дело было ей, Юле, если Танька до крови разбила себе коленку, или Вовка, зацепившись за гвоздь, порвал новое пальтишко? Также, как позднее не трогали ее чужие огорчения: измена возлюбленного или потеря накопленных денег. Расстройство из-за потери денег было, по крайней мере, понятно. Из-за дефолта мать не смогла купить Юле отдельную квартиру. Накопленных на первый взнос в кооператив денег – -3000 рублей хватило на три пары набоек. Мать убивалась, а Юля злилась. Почему она должна страдать из-за чьей-то глупости! Нужно строить свою жизнь так, решила она, чтобы не зависеть ни от родителей, ни от государства, ни, тем более, от возлюбленных.
