Гранатовый дом. Ирина Лобусова

Печерский, – лениво представился мужчина. – Я буду вести ваше дело.

      – Какое дело? – Аджанов отвел глаза в сторону.

      – О государственной измене, – спокойно ответил майор Печерский.

      – Это абсурд! – Сергей запнулся. – Понимаете, абсурд! – с силой выдохнул он. Ему показалось, что этими словами Печерский как будто ударил его по голове. – Какая государственная измена? – переспросил он.

      – Самая серьезная, – без тени улыбки подтвердил Печерский. – Вы знаете, какая мера наказания полагается по этой статье? – спросил. И тут же ответил: – Высшая мера, расстрел.

      – Это ошибка, – выдохнул Аджанов, чувствуя какую-то предательскую боль в груди. – Я ведь обычный режиссер на киностудии…

      – О, нет, вы совсем не обычный, – улыбнулся кагэбист и, порывшись в ящике стола, достал несколько тетрадок. – Это вы написали? – улыбнулся.

      – Да, я, – отрицать было бессмысленно.

      – Это варианты вашего сценария под рабочим названием «Гранатовый дом», так? – продолжал он.

      – И рабочие материалы к ним, – почему-то уточнил Аджанов.

      – Верно. Нам все это передали.

      – Не сомневаюсь! – Сергей улыбнулся, и вдруг почувствовал, что расслабился. Весь этот диалог казался ему верхом абсурда.

      – Вы интересный режиссер, Сергей Рафалович. – задумчиво протянул Печерский. – Знаете, ведь я глубоко копнул ваше дело, опрашивал ваших знакомых, коллег… И все как один твердили, что Сергей Аджанов – один из лучших режиссеров современности. Конечно, вы понимаете, что это не так. Но все же вы правда режиссер очень необычный…

      – Я так понимаю, что это не комплимент, – буркнул Сергей.

      – Вы правы, не комплимент, – тут же ответил Печерский. – Ведь в конце концов ваши сценарии и ваша необычность подвели вас под расстрельную статью.

      – Знаете, не стремился, – попытался пошутить, Аджанов, однако шутка вышла плоской, практически глупой и откровенно неудачной.

      – Скажите, вы уже были судимы? – Майор КГБ открыл какую-то канцелярскую папку, лежащую перед ним на столе, начал лениво перелистывать страницы.