Мимо словно в неторопливом кино проплывали знакомые улочки. Иногда взгляд цеплялся за особенно памятные места, автоматически сравнивая времена 'до' и 'после'. 'До' – никакой рекламы, только одноликие серые вывески указывающие на принадлежность того или иного магазина к его товарной разновидности. Это после – будут яркие неоновые огни и кричащие рекламные плакаты, с несуразными (иногда до полного неприличия), призывами.
Время медленно растягивалось на всем протяжении пути, словно зацепившись за хромированный бампер лимузина. В окно смотреть надоело и рука автоматически, по привычке потянулась во внутренний карман пиджака в надежде отыскать там сотовый телефон. Но его быть не могло. В 'это' время. Тогда мысли переключились на повседневные дела. Американские поставщики с коими он совсем недавно наладил связь, требовали гарантий. Но, где их было взять, когда война еще только набирала ход и кто одержит в ней победу – было известно одному богу, и… Серову. Пытаясь доказать, что фашизм падет под натиском Советской России он использовал все доступные аргументы, но все безрезультатно: не станешь ведь заявлять что про это тебе долбили в школе. Неправильно поймут, разорвав все отношения. Поэтому заокеанские партнеры выжидали, следуя политике своего правительства и не в интересах Серова было позволять им это. 'Сам' уже начинал нервничать и тот прекрасно понимал – во что мог вылиться его гнев. Вот же напасть! Уперлись словно бараны. Предатели: везде только выгоду ищут. Что же – еще год – два и мы утрем им нос, а могли бы многое поиметь.
За этими мыслями подъехали к Кремлю. Охрана взяла на караул, пропуская машину в самое сердце Советского Союза. Кому-то это могло показаться несбыточной мечтой, но пройдет несколько десятилетий и каждый желающий спокойно сможет зайти за эти стены, что бы полюбоваться на царь-пушку и царь-колокол. Это сейчас он грозный и неприступный оплот власти. Его стоило бояться, как стоило бояться и непредсказуемости его хозяина.
Бывший советник по вооружению почил, передав бразды правления приемнику. И когда Серов занял это место, начал бояться. Хотя ему лично ничего и не угрожало: сегодня здесь – завтра там. Вот только это почему то не работало, стоило предстать перед очами 'великого и грозного'. Сердце сжималось в комок, тихо, чтобы не беспокоить окружающих, выстукивая жизненный мотив. Тело сковывал безотчетный страх. С чего бы? Этим вопросом задавались многие, но почти никто не знал на него ответ. В принципе – ему-то чего бояться? Американское гражданство давало достаточный повод для спокойствия, но, всякий раз переступая порог самого главного кабинета, чувствовал, как начинали трястись поджилки.
Бывший предшественник наверняка думал так же, но это не спасло его от справедливого гнева трудового народа: в один из дней его нашли мертвым в номере гостиницы. Разразился скандал, но что есть малая пешка по сравнению с мощью великой державы? Отношения с американцами грозили зайти в тупик, но дело быстро замяли, спустив на тормозах.