Они сказали, что не знали, какое испытание ждет их с Тимохиным. А то, что выглядело как батут, на самом деле было вещью из чего-то вроде другого измерения, как и камень, который Жаров притащил на урок. Он так чудно назвал это место… этаж… уровень… или слой. Никак не вспомнить. Жаров столько всего вывалил на ее голову, как тут было запомнить. Главное, что для обычных людей камень был просто булыжником, а розовый замок – заурядным батутом, и только полихром мог увидеть сверкание алмаза или утонуть в красной воде, а потом свалиться с потолка.
– Каринка, не ленись!
Мимо пробежал папа, такой красивый в футболке с коротким рукавом. Настоящий спортсмен. Легко было представить рядом с ним этого, Тимохина. Вот кто бы с радостью бегал с папой вокруг стадиона. Нет, на это нельзя было смотреть ни с какой стороны. Лучше всего было притвориться, что никакого Тимохина нет, выкинуть его за пределы своей вселенной. В ее мире есть папа, мама, Машка, Яська, Матвей, полихромы…
Если бы только к мыслям о полихромах не примешивался все тот же Тимохин.
На телефоне Карины звякнуло напоминание. Одиннадцать ноль ноль. Она договорилась встретиться с ребятами в двенадцать, так что нужно было успеть вернуться домой, собраться, придумать для родителей ответы на вопросы, зачем она вдруг идет на улицу и не планирует ли тайком навестить свою единственную лучшую подругу, которая болеет жутко заразной болезнью. Времени было в обрез.
Но родители как назло не спешили. Машка прибежала к Карине за мячом, и они втроем стали в центре поля играть в вышибалы.
Если бы магия полихромов была ей доступна прямо сейчас. Тогда она сумела бы сделать так, чтобы все быстро пошли домой, и ей не пришлось бы врать. Но как все это действует, Карина пока не понимала. Матвей сказал, что теперь они будут часто встречаться, чтобы обучить их всему, что нужно.
И потом тоже, потому что они одна команда.
От этой мысли сладко кружилась голова, а осенний воздух пах весной, цветами и счастьем. Но стоило только вспомнить, что к Матвею прилагались Жаров, Даридзе и, главное, Тимохин, как цветы тут же вяли, а бабочки превращались в шершней.
Карина проверила сообщение Матвея – без пяти двенадцать у твоего подъезда – на один потрясающий миг представила, что это касается только их двоих, и побежала торопить родителей.
Без десяти двенадцать Карина стояла у подъезда. Отражение в окне первого этажа выглядело неплохо: джинсы, широкая ветровка, волнистые волосы до плеч. Так, издалека, если еще и без очков смотреть, получается вполне симпатичная девчонка. По оконному стеклу вокруг силуэта побежала красная рябь. Карина отвернулась. Мама права. Надо постоянно носить очки, чтобы перед глазами ничего не плыло. Но без очков было привычней, да и привлекательнее. На ком-то очки смотрелись круто. На Нинке, например. Ей пошло бы, что угодно, даже очки, как у бабушки. С ней этот номер не пройдет. Очки превращали ее в четырехглазое чудовище, и Карина предпочитала даль,