Байки старого мельника. Александр Сергеевич Яцкевич

на земле воцарился здесь. Отступающие немцы проходили по той земле, которую считали безвозвратно захваченной несколько лет назад.

      Автомобили с командованием срочно эвакуировались из поселения, которое было переработано под особый штаб. Четыре машины быстро ехали по лесным тропам, стараясь не увязнуть в грязи. Внезапный налёт советских истребителей смел все планы – когда четыре истребителя начали пикировать на машины, прячущиеся в лесу, в немецких штабных автобусах началась паника. Два автомобиля были взорваны моментально, один съехал в овраг, похоронив всех в нём находящихся, а четвёртый, отстающий, был лишь частично задет снарядами. Двое немцев успели покинуть его до того, как прогремел оглушительный взрыв.

      – Rudolf! – кричал оглушённый немец. – Ich kann… – он не успел договорить, как второй налёт авиации задел и его, обратив человеческое тело в настоящий фарш.

      Рудольф, покрытый грязью, поднялся на ноги, видя удаляющиеся к основному театру боевых действий самолёты. Он понимал, что произошло. Части 14-й армии, попав в окружение, начали отступать, по пути сжигая документы и материальные ценности, но не учли позицию танковой дивизии СССР, зашедшей с севера и разбившей 13-ю армию вермахта. Теперь они были в окончательном котле и эта попытка бегства – бессмыслица, затеянная Кохом. Взрывы, грохот и смог, высившийся над лесом, казались ему уже чем-то привычным, более не убивающим, но и не дающим никакой надежды на спасение. Рудольф ещё тогда, когда они потерпели первое поражение, понял, что это – начало конца. Да что уж там! Само начало войны против СССР он воспринял как поражение, но невероятные первоначальные успехи давали толику надежды. Он понимал бессмысленность этой войны и осознавал, что германской армии не хватит надолго, ведь Советский Союз успел бы мобилизовать свои эвакуированные ресурсы до того, как был бы полностью разбит, что и предполагал план фюрера "Барбаросса". То, что он переживал сейчас – финал. Его личный финал его личной истории. Финал его родины – Германии, ещё далёк, но не минуем. В этом у Рудольфа не было никаких сомнений.