– Понимаю. Но в одном или двух… – Мейсби раздумывал над собственными словами. – Ну, в общем… – Он помотал головой – прагматик, ищущий способ описать нечто невероятное. – Полагаю, это можно было бы назвать «атмосферой».
– Чье-то присутствие? – подсказала Кейт.
– Я не уверен. Что-то еще более нематериальное. Это оставило во мне очень неловкое чувство, знаете, как ледяные паучьи ноги, бегущие вниз по позвоночнику.
– Но это только чувство, – сказал Эш. – Вы же на самом-то деле не видели ничего странного, неестественного?
Мейсби прикусил нижнюю губу, как ребенок, задумавшийся над задачей.
– Нет. Нет, я не видел. Но другие видели.
Кейт и Эш оба слегка выпрямились, словно вдруг став более бдительными.
– Ты мне об этом не рассказывал, Саймон, – упрекнула его Кейт.
– Как раз собирался, когда пришел мистер Эш. К тому же я не очень этому поверил. Очевидец – как бы сказать? – э-э, в настоящее время является не очень надежным свидетелем.
– В каком смысле? – спросил Эш.
– Если мне надо отвечать на этот вопрос, я должен напомнить вам еще раз, что все это очень конфиденциально.
Хотя осторожность собеседника сбивала его с толку, Эш кивнул в знак согласия.
– Это я уже понял.
– Я упоминал, что в Комреке имеются подвальные блоки для определенных гостей, которых на некоторое время необходимо отделить от остальных обитателей. Их психическое состояние слишком неадекватно, чтобы они могли общаться с другими обитателями замка. Как раз один из таких ограниченных в общении гостей и утверждал, что к нему в комнату несколько ночей подряд являлся призрак.
– Если, называя этого человека «не очень надежным», вы имеете в виду безумие, то он мог увидеть даже розовых слонов, танцующих на потолке.
Мейсби дал понять по выражению своего лица, что не оценил этого легкомысленного замечания, хотя Эш и не рассчитывал, чтобы оно было так воспринято. Если кто-то сошел с ума, то очевидно, что ему могут представляться сумасшедшие вещи.
– Вы не могли бы назвать его имя для моих записей? – Эш достал миниатюрный плеер, который всегда держал наготове в кармане пиджака. – И можно ли мне записать наш разговор?
Мейсби выглядел возмущенным, словно обе просьбы были дерзостью.
– Никакой записи нашего разговора не будет. Даже если вы беретесь за это задание – а вы за него беретесь, насколько я понимаю из двух последних вопросов, – записывать ничего нельзя.
– Мне нужно будет воспользоваться им, когда я приступлю к расследованию.
– Понимаю. Но мы с Кейт договорились,