Константин Германик опять ничего не понял, но руку опустил, сохранив до поры до времени оставшиеся зубы Аттика.
– Первое. Пошел вон! – скомандовал трибун слуге-рабу. – Второе. Стой! Собаку – гладить, мне – докладывать!
Грек, который моментально соскочил с ковра, улизнуть, однако, не успел. Отреагировав на команду «Стой!», он развернулся, присел на корточки уже вне ковра, протянул костлявую руку и, продолжая чесать встревоженного было суматохой пса, начал свой рассказ:
– Дело, мужественный командир, в том, что мой актерский талант был востребован не только в Риме и Константинополе. Меня часто приглашали выступать в пограничных гарнизонах, а то и за пределами Империи, всюду, где прослышали о моем таланте.
Грек был настолько забавен своим хвастовством, что Германик пришел в хорошее настроение, но улыбку скрыл. Спросил грозно:
– Плаваешь хорошо? До берега далековато, да и вода холодна.
– Нет! – Аттик надел на лицо маску испуга, точь-в-точь как в греческом театре в Константинополе, куда любил захаживать тесть Германика. Только там маска была из глины, а здесь, очень похожая, но не искусственная.
Увидев, что произвел впечатление, лицедей кивнул и поспешно начал пересказ своего разговора с лучником Калебом. Тот, понимая, что речь идет о нем, застыл неподвижной черной скалой, только белки глаз поблескивали.
– Наш Калеб, оказывается, из мероитов, – произнес Аттик. – Не думаю, трибун, что при всем твоем опыте, жизненных странствиях и боевых победах ты что-нибудь знаешь о державе Мероэ.
Константин Германик задумался, потом покачал головой:
– Служил в Африке, но слышу впервые.
– Я, признаться, слышал о тени этого великого царства, когда был в Египте, – продолжил Аттик. – В столицу нашу труппу не пустили завистники-конкуренты, но мы собрали благодарные аплодисменты в провинции. Трибун, везде в Империи нужна греческая речь, везде ее понимают, и страдания Елены Прекрасной, которую, согласно драматургу Еврипиду, спрятали олимпийские боги от превратностей войны именно в Египте, были близки сердцам местных зрителей.
Константин Германик мигом вспомнил рыжие кудри своей юной красавицы жены, дразнящую родинку и белые зубки, но, придя в себя, спросил недоуменно:
– Я чего-то не понимаю, грек? Кто и куда спрятал Елену Троянскую? И из-за кого дрались тогда отважные воины под стенами Трои?
– Бессмертные боги спрятали ее в Египте. А на стенах Трои была только тень Елены Прекрасной, – кротко объяснил Эллий Аттик, опасаясь тяжелой руки офицера. – Я – не виноват. Историю об этом поведал Еврипид много столетий назад. Я все это рассказываю к тому, что с этой слезной драмой наша трупа добралась до окраин Египта, и там я впервые услышал историю о государстве дезертиров.
– Дезертир?! – отбросив в сторону занавеску, в закуток вступил фракиец. Отдал честь командиру, хлопнул по плечу Калеба:
– Смена караула, иди спать.