Я вызываю у мужчин такие низменные чувства? Почему? Я одеваюсь просто, почти не крашусь, не смеюсь над их скабрезными анекдотами и матерными рифмами, вылетающими якобы случайно, особенно у Кащея… Гена учится, кстати, хорошо, три дня назад получил из рук ректора красный диплом, это не так сложно теперь, треть всех выпускников получает красные дипломы, преподаватели сами говорят, что это понятие обесценилось, но тем не менее – надо было продержаться без троек четыре года, связно отвечать на экзаменах, сдать госы на отлично… Дальше Гена будет поступать в магистратуру – и поступит, я уверена. А в обычной жизни ведет себя просто как мои школьные ухажеры Трясов и Панюськин, которые вместе увивались за мной, с одинаковыми дебильными шуточками, совершенно не смущаясь, что их двое.
Китайские студенты тем временем включили маленький фильм, который они сделали к конференции. Они снимали заводы, где выпускается пластмассовая продукция, показали карту Китая, карту Евразии и всего мира, обозначив все точки производства. Показали миллионы тонн мусора – на свалках, в водоемах, показали людей, весело открывающих бутылки, коробочки, пакетики, бросающих их, не задумываясь, потом – больную Землю, несчастную, замотанную в пластиковые пакеты, задыхающуюся, отравленную… Ребята сделали очень хорошую анимацию. А потом прилетела фея, похожая на одну из девочек из их группы – невысокого росточка, с густой челкой, невероятно милую, в больших нежно-фиолетовых очках, и стала лечить Землю – размотала пакеты, взмахнула рукой и – грязные реки стали чистыми, потом собрала маленькой ручкой все ярко-красные точки, которыми были обозначены заводы по производству пластика, бросила их за спину, они вспыхнули яркими иероглифами в черном небе. Кто-то в зале захлопал.
Гена, который тоже смотрел фильм, пробурчал:
– Закорючки свои переведите!
– Попробуй хотя бы один иероглиф выучить, Ген, – сказала я.
– Зачем мне? Пусть они русский учат.
– Так они учат. Они и русский, и английский выучили.
Я решила не тратить время на Гену – это его любимый способ: задраться ко мне с какой-нибудь глупостью, отвлечь мое внимание, я начинаю спорить, что-то доказывать, а ему и хорошо. Он добился своего – я больше ни о чем не думаю, всё внимание – на него. Я увидела сообщение на экране телефона: «Ближе к концу напиши, я подъеду». Это Сергеев, он меня в контактах до сих пор был обозначен как «тот человек», как Вадик назвал его, так я и записала. Надо переименовать. А как? Просто и ясно – «отец». Какие тут могут быть сомнения?
– Это кто? – тут же вскинулся Гена. – Вольдемар? Что ему надо от тебя? Почему он стоял у твоих дверей?
Я засмеялась:
– А