В крохотном садике у тети Ани росли два кустика крыжовника. Когда ягоды поспели, на них налетела какая-то мошкара. Дядя Кира, который болел туберкулезом и поэтому не был призван в армию, работал на городской станции скорой помощи. Он опрыскал кусты крыжовника скипидаром и вредители пропали. Однако на ягодах остались черные точки. Взрослые посовещались, собрали небогатый урожай и меня – ученика второго класса – отвели на рынок продавать ягоды. Как мне и рекомендовали мои наставники, я спросил у торговок, почем они продают крыжовник, скинул с цены два рубля с каждого стакана и почти мгновенно продал все наши ягоды за 180 рублей. Здесь же, на рынке на все эти деньги маме удалось выторговать буханку черного хлеба. Замечу, что мешок картошки стоил тогда 800 рублей.
Однажды дядя Кира привез домой бочку из-под какого-то повидла. Женщины тщательно обскоблили бочку, и к ужину, к чаю всем выдали по кусочку черного хлеба со слоем повидла. В наш дом иногда заходила соседская бабулька. Когда в тот раз ей тоже достался хлеб с повидлом, она сильно удивила не только меня, так как обильно посыпала сладкий бутерброд солью. В другой раз дядя Кира привез большой бидон из-под рыбьего жира. Наши хозяйки, опять тщательно очистив сосуд, решили поджарить на рыбьем жире картошку. Это было что-то! Ужасная вонь распространилась по всему дому и не выветривалась несколько дней.
Расскажу, как в 1942 году я попробовал и бросил курить. Началось с того, что еще в теплушке, по дороге из Ленинграда в Москву, мама пристрастилась к курению. В Новосибирске они с тетей Аней и маминой сестрой тетей Ниной покупали табак и гильзы и по вечерам, после работы, набивали для себя папиросы. В моем классе в школе некоторые мальчишки тоже курили, и я решил попробовать, что же это за увлечение. Дома я потихоньку стянул из маминой коробки одну папироску и в школе, на переменке затянулся. Занятие это мне очень не понравилось, и я отдал свою папиросу мальчишкам. Однако дома мама обнаружила хищение и по-настоящему выпорола меня ремнем. Я очень обиделся и с тех пор навсегда бросил курить.
Одним из самых тяжелых воспоминаний из новосибирского периода жизни остались несколько дней, в течение которых у нас дожидались поезда во Владивосток жена и дети дяди Коли, родного маминого брата. Сам дядя Коля, высококлассный клепальщик-судостроитель, еще за несколько дней до начала войны был командирован из Ленинграда на какой-то судоремонтный завод во Владивосток. Его жена тетя Тоня с моей сестрой-одногодкой Валей и годовалым братом Витей остались дома и угодили в блокаду. Не без помощи моего отца им удалось вырваться из Ленинграда, и на несколько дней они остановились в Новосибирске у нас, в доме тети Ани.
Тяжелые воспоминания были связаны с наблюдениями за моим