Стоя посреди обширного мощеного двора, окруженного псарнями и конюшнями, Софи огляделась в поисках королевы и ее свиты, но те еще не вернулись. «Вот и хорошо», – подумала она. Сначала охота, потом обратный путь, когда приходилось поддерживать светскую беседу, быть очаровательной и остроумной, – все это отняло у нее последние силы. Больше всего на свете ей хотелось подняться никем не замеченной в свою спальню, избавиться от душной, насквозь пропотевшей амазонки и принять горячую ванну.
В парадном дворе слуги уже накрыли длинный обеденный стол. На льняных скатертях стояли блюда с мясными пирогами, жареной дичью, копчеными окороками, сырами, орехами и фруктами. Софи прошла мимо стола, опустив голову, чтобы не привлекать ничьего внимания.
– Приветствую тебя, бесстрашная Артемида, богиня охоты! – раздался громкий голос с другого конца двора.
Сердце Софи упало. «Вот и прошла незамеченной», – подумала она.
Подняв голову, она увидела принца Хаакона, который шел ей навстречу. Он был хорош собой, этот Хаакон, – золотистые волосы, кожа цвета бронзы, черты лица безупречны, как у мраморного бога. За ним шел второй принц, Родриго, – изгиб его полных губ источал соблазн, темные глаза сулили блаженство. Софи приветливо улыбнулась обоим. Выбора у нее не было: либо тот, либо другой, вполне возможно, станет ее мужем.
Утренняя охота была началом целой череды увеселений, посвященных ее совершеннолетию. Вечером здесь, во дворце Конигсбурга, состоится бал – блистательное событие, на которое приглашены не только мачехины придворные, но и правители всех сопредельных государств со своими свитами. Завтра ей, Софи, исполнится семнадцать и она наденет корону отца. Став королевой, она выйдет замуж, ведь мачеха давно спит и видит, как бы найти падчерице в мужья титулованного и могущественного правителя.
– Думаю, подойдет молодой принц Скандинайи, – сказала она, когда речь о замужестве принцессы зашла впервые. – Либо племянник императора. Или сын султана.
– Но, матушка, я ведь даже не знакома с ними. Что, если я не смогу их полюбить? – спросила тогда Софи.
– Любить? – переспросила королева, и голос ее прямо-таки сочился презрением. – Никакой любви не существует, это выдумка, и очень опасная. Твои женихи должны кружить тебе голову рассказами о силе своих армий, а не чувств и распалять твое воображение неуязвимостью своих крепостей, а не глупыми стишками о соловьях и розах.
У мачехи была причина желать ей сильного мужа – постыдная, как хорошо понимала Софи. Этой причиной была ее, Софи, слабость. Слабой ее считала королева, а за ней и весь двор.
Все детство Софи слышала у себя за спиной шепоток придворных и слуг, которые высмеивали ее мягкосердечие и робость. Это началось, когда отец женился на мачехе, и продолжалось, нарастая, по сей день. Ядовитые слова давно проникли в сердце Софи и дали там поросль, неистребимую, как кусты шиповника. Вот и сейчас, стоило Софи только подумать об этом, как у нее в ушах зазвучали слова: «Принцесса никогда не станет хорошей королевой…