– Ужасно, – сказала я. – Лучше бы мы с мужем остались собаками.
– А твой муж в тюрьме, – сказал А., похлопывая мужа по плечу. – Потому что он главный подозреваемый. Потому-то он тебе и не пишет!
Слишком много новостей, подумала я.
А. тут же добавил, что собаку, которой я была, тоже кто-то грохнул, именно поэтому я, назовем это так, пришла в себя. Какой кошмар, подумала я, меня два раза убили в реальном мире – и как человека, и как собаку.
Я посмотрела на мужа и начала рыдать. Почему-то – из-за собаки. Мне стало невозможно грустно, что мы с ним прожили маленькую милую жизнь беспамятными собаками, и все разрушилось в одно мгновение, и один из нас убил другого, и нас-собак тоже убили.
– Вторую собаку никто не убивал, – успокоил меня муж. – Она до сих пор где-то бегает. И все, что ты говоришь, – полная херня. Ты просто жила с пустой механической собакой. Она бегала за тобой, потому что в нее встроен стайный инстинкт: с дверью помочь, ящик на спину положить. А я все эти полторы недели был тут, общался с А., я вернулся сразу же, когда собак отключили. И я все знаю.
– С пустой механической собакой? – повторила я. – В смысле? То есть это был не ты? Это была просто пустая собака?
– Хочется тебя убить, если честно, – сказал муж. – Но я тебя и так уже убил. Теперь осталось узнать почему.
3. Это точно была не я
Не очень понятно, как жить с человеком, который тебя убил. Особенно если он убил тебя в день, до которого ты не дожила (понимаешь ли ты вымученность этой конструкции? чувствуешь ли ты, что я обращаюсь к некоей условной женщине – тебе ли, себе ли?), но в той ситуации у нас не было другого выхода – я все еще верила, что это мы с ним были беспамятными влюбленными собаками. А если не мы – то кто был второй собакой? Кто убежал в тихий бетонный лес, устланный нашей бессловесной мечтой о камне, ящике, двери, как только раздались глухие шлепки выстрелов со стороны полигона?
Я потом разберусь с собакой, обещаю тебе, мой молчаливый друг и напарник. Пока я хочу узнать, как так вышло.
– Я не мог! – кричал муж. – Я тебя так любил, ты же сама это всегда повторяешь!
Он научился говорить о себе в прошедшем времени, вероятно, чтобы отделять себя от убийцы, которым стал, всего-то чуть-чуть не дождавшись, не дожив до этого момента. Но понимаешь ли ты, что твое недожитие не совсем такое, как у меня? Этот возраст недожития висит между нами, как внутренности пропасти: неподъемная пустая масса вертикально спрессованного воздуха.
Врет или не врет? Почему все-таки в прошедшем времени? Может быть, не научился, а обычное предательство языка, выдача речью заложников? Копируется ли вся речь целиком как полная библиотека когда-либо сказанного либо подуманного или копируется лишь метод и способ ее конструирования?
– Может быть, у тебя была любовница? Может быть, она у тебя появилась ровно-ровно перед моей смертью?
– Да, и поэтому я тебя убил, ведь это очевидно, – вздыхал муж, наваливая в блендер гору колотого клубничного