– Оружие на пол, – повторила Сирень.
Он медленно обернулся. Алебарду не выпустил, так и продолжал держать меня, лезвие почти на горле, одной ногой во тьме.
Сирень вышла из тени.
– Брось оружие, – приказала она.
Так спокойно-спокойно, но при этом ясно, что, если оружие не бросится, ничего хорошего ждать не стоит. И в подтверждение Сирень подняла «теслы». Ненормальность сгущалась – электромагнитные пистолеты-пулеметы дико не сочетались с розовой леопардо-цветочной пижамой, если бы я мог, я бы оборжался, честное слово, это было смешно.
Но он не засмеялся, он почему-то испугался. Я даже почувствовал, как дрогнула его рука, лезвие убралось еще на сантиметр, он что-то прошептал, но уже так тихо, что я не услышал…
Еще на сантиметр. Все равно мало. Для того чтобы рвануть, нужно сантиметра три.
– Положи топор! – Сирень целилась.
Непонятно куда только – то ли в меня, то ли в этого.
– Топор, говорю. – Сирень шагнула ближе.
Он опустил алебарду.
Я пытался разглядеть его, но видно было плохо, свет в глаза прямо, а капюшонщик стоял вполоборота.
– Отойди в сторону. – Сирень приближалась.
Я хотел сказать ей, что зря она подходит так близко, к таким нельзя близко подходить…
Он толкнул меня вперед, под «теслы», сам рванул в сторону лестницы.
Сирень нажала на курки. Не сомневаясь.
«Теслы» выпустили свои сотни пуль в секунду, две огненные полосы ударили в бетон стены меньше чем в метре от меня. Бетон потрескался, потек жарким малиновым сиропом.
По полу звенели падающие оболочки, цокали маленькие звенящие копытца, на галерее больше никого не было. Я и Сирень.
Она сменила магазины, прошла мимо меня, выглянула на лестницу.
– Никого, – сказала она негромко, сама себе.
Я тоже выглянул.
Действительно, никого.
Снизу, от атриума в броне повышенной защиты медленно поднимался увешанный разными видами смерти главный дес Гришин. Воевать шел.
А вверх лестницы вообще не было.
Глава 5. Молоко бегемота
– Встать! – рявкнул сикх.
Я послушно поднялся со стула. Придурок в полевой форме сикхского спецназа армии Индийской республики медленно направился ко мне.
– Кто твои сообщники?
– Я не знаю… – я почти плакал, – не знаю, про каких сообщников вы говорите…
Я совершил над собой зверское усилие воли и заревел.
Усилие пришлось совершать потому, что я был несколько не в настроении. Тревожно мне было после вчерашнего.
Не то чтобы я испугался. Но какое-то беспокойство во мне объявилось. Где-то в глубине. Беспокойство и неустойчивость. Все мерещился этот капюшонщик.
Как-то это на меня подействовало не так. Заноза какая-то занозилась.
А все, главное, делают вид, что будто ничего не произошло. Пропалины и следы от пуль на стенах вообще к утру уже были замазаны, будто и не произошло ничего, Седой встретил меня в коридоре – улыбнулся. Я его спрашиваю –