– Мы одни, – тихо сказала Варя, когда она вышла. – Вы могли бы сами сесть в кресло.
– Молчи, – отмахнулся он, пробуя кашу.
На самом деле было весьма кстати, что он донес ее. Она уже устала стоять, голова начинала кружиться. Когда она развалилась в мягком кресле, ей полегчало, туман перед глазами исчез.
Она бросила взгляд на Ирочку, та подгребла, влезла на второй табурет и, сунув нос в тарелку, облизнулась и схватила ложку. Вот незадача, беспомощно подумала Варя. Вейру Велд объявил Ирочку своей дочерью. Как же объяснить трехлетней девочке, что она должна звать папой совершенно незнакомого человека и делать вид, будто он был ее отцом всю жизнь?
– Привет, детка, – сказал Вейру, пододвигая Ирочке хлеб.
Ту не надо было уговаривать. Она цапнула самый большой ломоть и поглядела на него из-под кудрей:
– Привет.
– Теперь я буду твоим папой.
– Папой? – недоверчиво переспросило дитя. – А точно не дедушкой?
Варя скрыла улыбку.
– Нет, лапочка, – Вейру был терпелив. – Давай поиграем с тобой в дочки-матери. Ты будешь дочкой, я – папой.
– А мама?
– Мама и есть мама.
– Ну давай, – согласилась Ирочка. – Играем до обеда?
– Разогнаться не успеем, – серьезно ответил он. – Играть, так по-крупному. До следующего лета, а?
– Ух ты! – в глазенках появился восторг. – Здорово! Только чур, – вспомнила Ирочка, – шлепать меня не смей.
Он кивнул:
– Заметано.
Как он ловко справился, с невольным уважением подумала Варя, мне бы так ни за что не удалось.
Ирочка вылизала тарелку и спросила:
– Мама, можно я во дворе с курочками поиграю?
Варя перевела взгляд на Вейру – мол, вот кто здесь распоряжается.
– Пап, можно?
Он снял ее с табурета и вытер носовым платком перемазанную кашей мордочку.
– Не опоздай к обеду.
Она радостно подпрыгнула и умчалась. Вейру вернулся к прерванному завтраку. Внезапно посмотрел на Варю:
– Варежка, почему не ешь?
Она вздрогнула, покачала головой.
– Не идет в горло… Извините, сэки Вейру, я не очень хорошо себя чувствую, – ей было неловко, что она вроде как не желает разделять с ним трапезу.
– Это бывает, – с неожиданным пониманием проговорил он.
Он налил в чашку горячего чаю, пододвинул ей. Сейчас он совсем не казался мерзавцем и кровопийцей. Варя отпила, от чая шел травяной аромат.
– Почему Дайне так странно назвал меня? – спросила она. – Барбиэ?
Он хмыкнул:
– Ласкательная форма. Это еще цветочки…
Варя не поняла, что – цветочки, но переспрашивать не стала.
На крыльце послышался топот. Ввалился Дайне с букетиком ромашек, за ним – несколько офицеров, Варя поняла это по квадратам и треугольникам на рукавах. Среди них были и женщины. Дайне галантно преподнес ей букетик, и уголки ее губ расползлись.
– Разрешите