Глава 3
Копы и похитители душ
Даже в самых буйных детских фантазиях я не помышлял стать копом или демонологом, считая эти занятия очень страшными. Зато любил о них читать. Помню, в центральном молле в Квинсе я увидел книгу «Экзорцист», выпросил ее у мамы и не мог дождаться, когда мы придем домой.
Книга показалась мне очень страшной. Когда на экраны вышел одноименный фильм, я упросил родителей меня сводить. Рекламная кампания называла «Экзорциста» самым страшным фильмом за всю историю кинематографа, и родители сомневались, не слишком ли я мал, но после долгих уговоров сдались, зная, как я люблю ужастики.
В очереди у кинотеатра «Утопия» на шоссе Юнион я стоял, распираемый волнением, энтузиазмом и страхом: среди желающих купить билет я оказался самым юным. Весь фильм я не сводил глаз с экрана, но в памяти осталось (и испугало больше всего), как у девушки глаза закатывались так, что виднелись одни белки.
По-моему, большинство людей до сих пор представляют себе экзорцизм по этому фильму. Я буквально так и думал, пока много лет спустя не поучаствовал в обряде и узнал, что лишь воображение голливудских сценаристов заставляет людские головы вращаться вокруг своей оси. О левитации одержимых во время экзорцизма я слышал, но все же посмотрел бы своими глазами. Отвратительная зеленая блевотина – голливудская фишка, хотя бывали случаи, когда одержимые извергали с рвотой червей или гвозди.
Вечером после просмотра фильма я лежал в кровати при выключенном свете и дрожал. Отец заглянул проверить, все ли у меня нормально. Услышав мой голос, он понял, что нет, и велел идти к нему в комнату и спать там. Какое облегчение!
Я тем более оценил папино великодушие, потому что он вообще был ревнителем дисциплины и вспыльчивой натурой – черта, которую я унаследовал и всю жизнь стараюсь держать под контролем. Нас с отцом даже зовут одинаково, поэтому мама звала его большим Ральфом, а меня до сих пор называет маленьким Ральфом, хотя я вымахал под сто восемьдесят и вес мой девяносто килограммов.
У мамы всегда был легкий характер – с ее лица не сходила улыбка, она любила посмеяться и пошутить. Это сделало ее популярным стилистом и косметологом. Каждую субботу у нас на кухне во Флашинге, Квинс, толпились клиентки, желающие подстричься. Я съедал свою овсяную кашу в удушливом облаке лака для волос, который ненавидел, и очень желал, чтобы мама нашла другую работу.
Хотя жили мы в еврейском районе, родители мои были католиками. В детстве я не отличался особым благочестием, хотя мальчишкой прислуживал у алтаря. Дрожал, помню, всю свою первую мессу, смертельно боясь опозориться и подвести родителей.
Меня никогда не заставляли ходить в церковь: они считали, я должен сам решить. Мне нравилась старинная церковь, куда мы ходили. Иногда в обеденный перерыв я шел туда посидеть на скамье, наслаждаясь тишиной и теплым ощущением защищенности. Эта церковь была мне убежищем