Профессор перестал оглаживать рюмку со стаканом, насмешливо глянул на Трулля и возразил:
– Послушайте, господин телеведущий. С вашим телевизионным опытом и мастерством вы разве не могли изобразить на своем прекрасном лице какое-никакое, но хотя бы сочувствие к пострадавшему человеку?.. Поучились бы у своего коллеги, Васеньки Ирискина, который, когда подводит своего собеседника к особенно болезненному моменту в его биографии, изображает на своем детском личике вдохновенное сострадание, слезы в глазах у него набухают…
– Андрей Владимирович, наш дорогой! – еще радостнее воскликнул Александр – Во-первых, я не Ирискин и мне далеко до его мастерства. А потом вы же сами вчера объявили, что больше всего на телевидении вас возмущают притворство и лицемерие…
Сенявин хмыкнул, прищурился на Ведущего и спросил:
– А сами вы будто не догадались, Александр Александрович наш дорогой?
Трулль мгновенно ответил:
– Кажется, да, догадался. Но ведь всегда хочется проверить версию… Очевидно, что вас заманили в ловушку. Подозреваю, что это был ваш студент под оперативным псевдонимом Иванов.
– Браво! С «оперативным псевдонимом» почти угадали. Отец или дядя этого якобы Иванова служит в каких-то очень важных органах. Мне на это намекнули, когда я несколько раз не поставил ему зачет… Но я же говорю: мы с этим Ивановым наладили отношения и на экзамене ему ничего со моей стороны не угрожало… Это могли сделать и Петров с Сидоровым. Представьте себе, от восхищения! Они ни одной моей лекции не пропустили и записывали, я видел, на диктофон… И, в сущности, любой другой…
– А что все-таки сделали, Андрей Владимирович?! – ласково, но нетерпеливо перебил Профессора Александр.
– Я не сказал?.. Простите, я думал, вы догадались… Кто-то выложил эту мою последнюю лекцию в Интернет. Имени своего не указал. Но снабдил пояснением: «Профессор Андрей Сенявин ставит смертельный диагноз и предрекает гибель России в 2062 году»… Повторяю: не знаю кто так насвинячил и из каких побуждений. Но тысячи посещений, Саша! И всё почти лайки!
– И скоро вас вызвали к ректору? – спросил Трулль.
– Не только меня, но и моего декана, и моего заведующего кафедрой. Я преподаю… виноват, теперь, наверное, преподавал… на кафедре всеобщей истории.
– И объявили об увольнении? – спрашивал Ведущий.
– Хитрее, Саша, хитрее. Вернее, лицемернее. Ректор начал с того, что он лично и весь коллектив меня глубоко уважают и высоко ценят как образованнейшего ученого-историка, вдумчивого аналитика, самобытного исследователя и замечательного преподавателя, любимца студентов, лидера ежегодных студенческих рейтингов и так далее и тому подобное… Я, было, решил, что они собираются выдвинуть меня на правительственную награду или по меньшей мере на место заведующего кафедрой, того, кто сидит рядом, молчит и кивает… Но, прочтя этот панегирик, ректор перешел к анализу моей