– Выходит, это правда, она ждала ребёнка?
– Да, пап.
Отец Тиффани глядел словно бы в никуда.
– Хорошо бы Пенни не нашли, – проговорил он, выдержав долгую паузу.
– Да, – согласилась Тиффани.
– Кое-кто из парней говорит, его вздёрнуть надо. Мы бы их, понятно, остановили, но дурное это дело, когда люди встают друг против друга. Для деревни это всё равно что яд.
– Да.
Они немного посидели молча. Затем её отец перевёл взгляд на спящую девушку.
– Что ты для неё сделала? – спросил он.
– Всё, что в моих силах, – отвечала Тиффани.
– И эту болезабирательную штуку тоже?
Она вздохнула.
– Да, но забрать нужно не только боль. Пап, мне нужна лопата. Я похороню бедняжку в лесу, где никто не увидит.
Отец отвёл глаза.
– Хотелось бы мне, чтобы этим занималась не ты, Тифф. Тебе ж ещё шестнадцати нет, а ты носишься по всей округе, ходишь за больными, нянчишь, перевязываешь, невесть какую ещё работу делаешь. Не тебе бы за всё это браться.
– Да, знаю, – кивнула Тиффани.
– Но почему? – снова спросил он.
– Потому что другие не берутся, или не хотят, или не могут, вот почему.
– Но это же не твоё дело, нет?
– Я решила, что моё. Я – ведьма. Это наша работа. Когда никому больше нет дела, значит, это – моё дело, – не замедлила с ответом Тиффани.
– Да, но мы-то все думали, ведьмовство – это летать туда-сюда на метле и всё такое, а не старушкам ногти на ногах подстригать.
– Но люди не понимают, что нужно другим, – объясняла Тиффани. – Нет, они вовсе не так уж плохи; просто они не задумываются. Вот взять хоть старую госпожу Чулок, у неё в целом свете никого и ничего нет, кроме кошки и жуткого артрита. Люди частенько приносят ей поесть, что правда, то правда, но никто даже не заметил, что ногти у неё на ногах отросли такие длинные, что загнулись внутри башмаков, и она вот уж год как не могла разуться! В наших местах люди и подкормят, если надо, и букетик цветов нарвут, но чуть дело дойдёт до работы погрязнее, то рядом никого никогда не оказывается. А ведьмы такие вещи замечают. Ну да, носиться туда-сюда на метле приходится, что правда, то правда, но главным образом – чтобы побыстрее добраться до очередного безобразия.
Отец покачал головой.
– И тебе нравится этим заниматься?
– Да.
– Но почему?
Тиффани размышляла над ответом под испытующим взглядом отца.
– Ну, пап, помнишь, как говорила матушка Болен: «Накорми тех, кто голоден, одень тех, кто гол, вступись