Судья. Евгений Викторович Шалаев

меня, но мне срочно нужно в дамскую комнату. Хотя в самолёте ведь нет отдельных дамских комнат. Как это прискорбно. Но, тем не менее, мне надо. Придётся идти в общую комнату этого назначения, – затараторила дама. – Простите меня ещё раз, но моё тело приняло форму, достойную пера художников Ренессанса, однако это не позволяет мне теперь покинуть своё кресло, не потревожив Вас. Вам надо выйти, чтобы я смогла выбраться из своего сиденья и незамедлительно направиться по коридору этого летательного аппарата в сторону, ведущую к озвученному мною выше помещению.

      – Конечно, конечно, – пробормотал я, окончательно просыпаясь. И поспешил быстрее, насколько это было возможно, естественно, покинуть своё кресло.

      Дама тут же протиснулась в образовавшийся проход, а вслед за этим сразу направилась в хвост самолёта, где собственно и находилось интересовавшее её помещение. Ну, почти сразу. На прощанье дама ещё одарила меня кокетливой улыбкой и произнесла: “Какой вы милый человек. Нам обязательно следует пообщаться. Я абсолютно уверена, что мы найдём множество общих тем. Займёмся этим, как только я вернусь. И не вздумайте скучать без меня!”.

      Я вздохнул, глядя вслед своей словоохотливой попутчице. Вообще-то, ни с кем общаться по пути в мои планы не входило. Но, здесь, похоже, уникальный случай. Моего согласия для разговора здесь не требовалось. Меня поставили перед фактом и точка. Я ещё раз вздохнул.

      Нужно во всем искать позитив, вдруг всплыла в голове любимая фраза моего отца. И тут же родилась ещё одна мысль: с другой стороны, с такой словоохотливой дамой дорога короче будет. А может мне и вообще просто молчать придётся? Возможно, разговор плавно перетечет в монолог пышной дамы, что совсем не исключено, судя по первому нашему общению. Я вздохнул третий раз, уже не так обреченно.

      Пусть будет, как будет, философски решил я и опустился обратно в своё кресло, чтобы там дождаться свою собеседницу.

      Опять повернув голову направо, я встретился глазами со вторым своим соседом, занимавшим место у иллюминатора – невысоким, худощавым мужчиной. Несмотря на вполне комфортную температуру в салоне самолета, он весь укутался в длинный бежевый плащ, а шею и всю нижнюю часть его лица скрывал толстый вязаный шарф, обёрнутый несколько раз вокруг воротника.

      Играть со мной в гляделки мужчина не захотел. Он тут же закрыл глаза и отвернулся от меня, всем своим видом показывая, что смертельно устал и теперь постарается заснуть. Однако в его круглых глазах я успел прочитать огромное облегчение, перемешанное с искрами вполне заметного ехидства, а скорее даже – злорадства.

      Винить своего соседа в таком поведении я не мог. Абсолютно понятно, что пока я спал, несчастный стал жертвой нашей разговорчивой попутчицы. Настолько, похоже, разговорчивой, что при первой же возможности мужичок решил использовать трюк со сном, который до этого смог избавить меня от чрезмерного внимания нашей дамы. И вот теперь мой сосед радовался, что ураган слов прошел наконец-то мимо, и одновременно, как это часто принято у людей, бессовестно ликовал,