Начало. Павел Александрович Янг

окопов. В них то же самое, валяются умирающие, орущие и стонущие от боли вьетнамцы в неестественных позах с вывернутыми суставами рук и ног. Мы добиваем их выстрелами в упор. Двигаемся вперёд. И тут началось. С дотов на нас обрушился шквальный пулемётный огонь. На холме, как будто из-под земли, появляются вражеские солдаты. Они спрыгивают в окопы и оттуда ведут миномётный обстрел. Мы залегли. Сквозь грохот боя я слышу команду отступать. Кричу то же самое несколько раз и отползаю назад. В траншеи противника прятаться от миномётов бесполезно, окопы скорей всего пристреляны. Я укрываюсь за упавшим деревом. Выждав момент встаю и пригибаясь, что есть силы бегу вниз. Грохочут взрывы, меня отбросило взрывной волной и я потерял сознание. Меня приводят в чувство. Я среди своих. Наши, те кто остался, спрятались за большим поваленным деревом недалеко от высоты. Потери ужасные. Здесь всего нас двадцать человек. Половина ранены, в полукилометре на север наших бойцов около взвода. Опять слышится гул моторов. На холмом пролетели вертолёты. Они сбросили на парашютах какие-то белые баки похожие на газовые баллоны с множеством торчащих из их корпусов трубок. Парашюты были странной конструкции, больше похожие на воздушных коробчатых змеев. Они спускались очень медленно, баки под ними в это время вращались распыляя на приличное расстояние вокруг себя газ. Коснувшись земли баллоны взорвались одновременно сжигая парашюты. Надвигались сумерки. Вокруг наступила тишина, нарушаемая только шумом прибоя. И вдруг мы слышим как с горы доносятся приглушённые расстоянием стоны вперемешку с хрипами.

      Я выглянул из-за укрытия. В начавшем сгущаться тумане увидел тени наших солдат, медленно бредущих по склону вниз. Рядом с ними, бок о бок, спускались и низкорослые вьетконги. Они брели все вместе, опустив головы, руки у них свисали как плети. Мы начали кричать своим, чтобы бежали сюда, что мы их прикроем огнём. Но они брели вниз не обращая внимания на наши призывы. Когда расстояние сократилось нас всё-таки услышали и повернули к нашему укрытию. Мы стали стрелять во вьетконгов, но они даже не пригибались, что нас очень удивило, было такое впечатление, что стреляем холостыми. Вся эта толпа приблизилась к поваленному дереву. И тут они все, со звериной яростью, стали набрасываться на нас и кусаться. Мы отбивались, как могли, но ничто их не брало, ни пуля, ни нож. Неподалёку в небо взмыла тройная ракета белого и красного цветов, призыв о помощи от наших соседей. Но чем мы им могли помочь. Наш лейтенант, отбиваясь от наседавших на него сразу нескольких человек, крикнул чтобы мы бежали. Я ткнул в грудь штыком нашего пулемётчика Джона Кларка, который превратился в сумасшедшего и пытался на меня напасть одновременно кусаясь. Но он даже не среагировал на проникающий удар штыком продолжая тянуть ко мне руки всё время скалясь и бешено вращая безумными глазами. Он рычал как зверь, пытаясь схватить меня за шею. Я повалил его наземь, но он всё равно хотел меня поймать за ноги. Я пригвоздил его штыком пристёгнутым к винтовке к поваленному дереву, резко отскочил в