Теперь темнота окружала его постоянно. Когда-то он её не любил, но, по иронии судьбы, только она была способна помочь ему. Яркий солнечный свет причинял боль, и из-за этого шторы были всё время плотно задёрнуты. В последние дни король даже не вставал с кровати, болезнь совсем его истощила.
Случай на охоте был первым тревожным звонком, однако в то время никто, кроме друга Фореста, не придал этому большого значения. Лекари твердили про переутомление, лорды предполагали, что король мог перегреться или что-то не то съесть, а уж учитывая пир за два дня до охоты, ни у кого не было сомнений, что обморок – закономерное явление. Пожалуй, люди и сам король тут же позабыли бы об этом, будь приступ единичным.
Через три цикла Гийер уже оправился, получил одобрение от лекарей жить привычной жизнью и вернулся к исполнению своих обязанностей. Окрылённый правитель издал указ о проведении рыцарского турнира в честь своего выздоровления и призывал всех лордов явиться на праздник. Королевский отпрыск, принц Аурон, должен был впервые выступить перед зрителями, и Гийер хотел, чтобы ребёнку рукоплескала вся знать.
Превосходный пир, на который успели прибыть почти все лорды, состоялся почти через семь циклов после приступа. Лишь сам Гийер знал, что слабость никуда не делась, а лишь предпочитала не проявлять себя. Мужчина, в свою очередь, решил не говорить о ней даже лекарям. Переутомление было хорошим оправданием состояния, а потемнения в глазах, которые теперь могли застигнуть врасплох почти в любом месте – во время приёма просителей, на пиру, на охоте, в покоях во время умывания или пока король шёл по коридорам или спускался по лестницам, – было не столь сильными, как в первый раз. Всего на несколько секунд Гийеру приходилось зажмуриваться – он даже научился не покачиваться при этом.
Переломный момент случился через два дня после большого застолья, во время турнира. Два лекаря, которые всё это время были приставлены к королю, и мало того, что следили за ним денно и нощно, но и вдобавок заставляли своих помощников следовать за Его Величеством даже в уборную, убедили его, что продемонстрировать свою мощь, пусть и немного поугасшую с возрастом и из-за сидячего образа жизни, было бы совсем неплохо. Его телу нужна была встряска – утверждали врачеватели, и король был с ними согласен. Он хотел послужить примером для сына и вспомнить былое.
Королевские доспехи были ему всё ещё впору, быть может, их пришлось лишь немного расширить на поясе. Что было тому виной – пиры, возраст или последние три цикла без движения при неплохом аппетите, сказать было сложно.
– Его Величество Гийер Старскай! – продекламировал герольд в тот последний раз, когда король вышел на ристалище. Монарху подали шлем и копьё с наконечником,