Русский всадник в парадигме власти. Бэлла Шапиро

и за православную веру крестиянскую и за множество народа людей православных <…> той по реченному господню словеси второе мученическое крещение восприимет пролитием своея крови и очистятся и омывает от душа скверну своих согрешений и добре очистят свою душу от грех и восприимет от господа бога в тленных место нетленна и небесная и в труда место вхождение вышняго града Иерусалима наследие. И за оружие, и за благострадание телесное вечных благ восприяти, а за мечное усечение и копейное прободение с мученики, и со ангелы радость неизреченную, по божественному апостолу реченное восприимут, их же око не виде и ухо не слыша и на сердце человеку не взыде, яжеуготова бог любящим его в день от мъздовоздателя праведного судьи господа бога терпения венец восприимут и потом и вечъныя жизни в безсконечныя веки. Аминь»53.

      Именно с этого времени54 образ всадника в русской культуре получил устойчивые апокалиптические и эсхатологические коннотации. Смена парадигмы подчеркивалась новым знаменем русского войска. Главными героями «Великого стяга» Ивана Грозного, созданного после Казанского похода, были избраны Спаситель на белом коне и небесное конное воинство под предводительством архангела Михаила на золотом крылатом коне, в правой руке которого был меч, а в левой – крест.

      Культ Михаила Архангела, который в образе всадника на крылатом коне выступает как предводитель небесного воинства, был традиционным для Руси дружинным культом55. В московской традиции его образ также связывался с великокняжеской и царской властью56.

      Покровителем великих князей был св. Георгий: он традиционно изображался на белом коне, что означало светлое начало и борьбу с враждебными силами. Этот образ древнерусской культуры57 восходит к дохристианскому символизму священного всадника на белом коне, когда «понятия светлого, благого божества и святости неразлучны, и последнее – прямой вывод из первого»58. На белом длинногривом коне бог богов Святовит выезжал на войну; его конь был главным символом культа и главным жертвенным животным, помещенным на вершину ритуальной иерархии59.

      На Руси св. Георгия рассматривали как собирательный образ и преемника Перуна, Дажьбога или солнечного конного бога Хорса. Его культ, как и культ Михаила Архангела, был занесен из Византии, для обозначения родства великого князя киевского Ярослава с византийским василевсом. Здесь культ не только сохранил характер кастовой исключительности, но и приобрел новые черты: святой всадник не только был небесным покровителем земных правителей и их защитником в ратных делах, но, кроме того, даровал победу.

      Введение новых черт культа и отказ от византийского образца означали оформление национальной мифологии, национальной истории и понимание истории Отечества как самоценной60. Частью этой идеологии стала концепция «Москва – Третий Рим», где Россия занимает место Византии, а русский великий князь – место