– Погано. Трясет.
– Иди ложись. Сейчас капельницу поставлю. Тебе нужно прекращать столько пить. Мне из-за тебя пришлось прием больных прервать.
– Света, ты же знаешь, я и сам не рад, но вчера никак не получалось. День рождения начальника милиции, а там следят за каждой рюмкой. В общем…
Пётр не закончил мысль, безнадежно махнул рукой и прошел в гостиную. Через несколько минут он лежал на диване с закатанным рукавом рубашки, от иглы в локтевой впадине тянулась трубка к стойке капельницы.
– Я в поликлинику. Сам справишься?
– Конечно, не беспокойся. Я сегодня на работу уже не вернусь. Отлежусь, а вечером за тобой заеду.
– Хорошо. Ты что от этого парня хотел?
– Да Генка мне про него все уши прожужжал: Саня то, Саня сё… Я справки навел. Парень нормальный, и башка на месте. Наш поступать будет в этом году, так я хочу с ним этого Саню в Москве поселить.
– Эх! Лучше бы нам самим туда вернуться…
– Ты же понимаешь, так сразу не получится. Нужно, чтобы всё забылось, а пока побудем в ссылке.
– Ну и бог с ним. Хорошо хоть так, хоть не посадили.
Директор крупного подмосковного завода Пётр Александрович Бореев долго считал себя фигурой государственного масштаба, важной и незаменимой. Он напрямую общался с министрами и был вхож в высокие кабинеты партийных начальников. Блестящая карьера, растущее благосостояние – всё это рухнуло в одночасье. Бореев не рассчитал свои силы: ссора с первым секретарем горкома партии переросла в жесткое противостояние, а затем и в настоящую войну, которую директор с треском проиграл. И черт бы с должностью и с заводом, на Бореева было вылито столько грязи, столько инсинуаций, что он за малым не оказался за решеткой. От тюрьмы его спас старый друг отца, лично знакомый со Щелоковым, и только вмешательство министра прекратило эту вакханалию. В итоге Пётр Александрович оказался далеко от столицы. Правда, старые связи помогли не опуститься на самое дно. Конечно, должность заместителя директора автосервиса была провалом в его карьере, но, как говорится, на безрыбье и рак рыба… Чувствовал он себя на этом месте довольно сносно, если не брать во внимание бесконечные попойки с местными руководителями разного уровня – для налаживания контактов. Многие аспекты новой жизни ему даже нравились. Он стал более независим от высоких кабинетов и партийных начальников. А вот его супруга откровенно скучала на периферии.
Светлана махнула рукой лежащему на диване мужу и отправилась на работу в местную поликлинику. Бореев-старший поправил подушку под головой и закрыл глаза. Снова стукнула входная дверь. Осторожно ступая, в гостиную вошел Гена и попытался тихонько прошмыгнуть в свою комнату.
– Стоять! – нарочито грозно рявкнул отец, приоткрыв один глаз. – Подойди.
Гена застыл как вкопанный, досадливо скривился и медленно приблизился к дивану.
– Я тебя куда послал?
– Па-а-ап, – заканючил сын, переминаясь с ноги на ногу, – ну чего я туда попрусь к последнему уроку? – Генка