Но подчиненные привыкли не обращать внимания на недостатки в характере начальника, поскольку сотрудникам холдинга платили довольно неплохо.
В данный момент глаза Сытина излучали сочувствие и озабоченность.
– Привет, Александр Михайлович. Как же тебя угораздило? Какая же сволочь…
– Заканчивай, Юрий Иванович! – прервал его стенания Матвеев. – Ты по делу или так?
– И так, и по делу, – раскрыл папку Сытин. – Тебе перед отъездом бумаги бы подписать.
Матвеев вопросительно скосил глаза на Геннадия Петровича, тот мученически закатил глаза, демонстрируя свою непричастность к утечке информации об отъезде.
– Я заказ на самолет подписывал, – пояснил Сытин, заметив недовольную реакцию генерального директора. – Или ты хотел тайно смыться?
– Вчера уже пробовал смыться открыто, – злобно буркнул Матвеев.
– Ты что, мне не доверяешь?
– Проехали. Что нужно подписать?
Юрий Иванович быстро извлек из папки несколько листов бумаги с напечатанным текстом.
– Приказ о назначении меня исполняющим обязанности генерального, ну и так, по мелочи.
Александр Михайлович внимательно прочитал напечатанное, поднял глаза на Сытина и здоровой рукой смял приказ о назначении.
– Исполнять обязанности будет Бореев. Так что завтра с утра он подпишет тебе остальные бумаги. А сейчас, будь любезен, подготовь новый приказ.
– Не согласен. Почему не я? Я все-таки финансовый директор и член Совета директоров.
– Геннадий Петрович тоже член Совета директоров и мажоритарный акционер.
– Я тоже акционер, и притом он не в курсе всех текущих дел.
– Так введи его в курс! – начал терять терпение Матвеев. – Короче, я так решил!
– Нужно решение Совета, – выложил последний козырь Сытин.
– Хочешь, чтобы мы сейчас с Геной проголосовали? Мои и его акции перевесят любое «против». Иди, у тебя час на подготовку приказа.
Юрий Иванович громко захлопнул папку и, не попрощавшись, вышел.
– Что это было? – недовольно спросил Александр Михайлович, когда за Сытиным закрылась дверь. – Гена, ты всё слышал? Сегодня же вступай в должность.
Судя по тому, что лицо Бореева вытянулось, эта новость стала для него полной неожиданностью. Он скривился, как от зубной боли, но спорить не стал: просто кивнул в знак согласия.
– Николай, ты летишь со мной. Когда всё там устроится, вернешься, а пока оставь кого-нибудь толкового за себя.
Матвеев, тяжело дыша, откинул голову на подушку, закрыл глаза, но тут же вновь приподнял её и произнес:
– Гена,