Но все эти восхвалённые речи вызывали большие сомнения у Рамона.
– И сколько ты вложил?
– За весь пакет акций я отдал…
– Да нет же – прервал Рамон. – Я об уставном капитале. На какую сумму ты покрыл долги из своего кармана?
Эдвард старательно изобразил удивление, что у него получалось неубедительно.
– Что значит из своего кармана? Я заплатил только за саму компанию, а долги по кредитам и фонду заработной платы гасил постепенно из прибыли.
Рамон взмахнул рукой и недоверчиво произнёс:
– Ай, да хватит заливать. Тоже мне антикризисный менеджер.
Эдвард наклонился чуть вперёд, поставил полупустой стакан на стол и начал говорить чуть более серьёзным тоном:
– Давай кое-что уточним. Ты хочешь сказать, что я трепач?
Рамон сделал последний глоток из своего стакан, пафосно опустил его на лакированный подлокотник кресла и ответил, широко разведя колени:
– Да. Давай уточним. Я сказал, что ты хочешь выставить себя слишком крутым. А я говорю, что любой капиталист с головой на плечах при покупке убыточного предприятия, имея возможность погасить долги за свой счёт, он погасит эти самые долги, чтобы избавиться от всех сдерживающих рост негативных факторов, за счёт чего компания практически с первого дня начинает работать в плюс, а окупаемость вложенных средств становится вопросом времени. Но нет, ты пытаешься выставить себя каким-то финансовым экстремалом, который придумал уникальный рецепт как выводить убыточный объект из ямы.
– А, девочки, хоре петушиться – проронил Люсьен.
– А мне кажется ты просто считаешь, что у меня мозгов не хватит чтобы…
В этот момент подошли Камилла, Сабрина и Регина двадцати девяти, тридцати пяти и тридцати двух лет. Первой стала рыжеволосая Камилла с модифицированной до четвёртого размера грудью. Она села на колени Рамону и начала лезть языком ему в рот.
– Да-да, я тебя слушаю, – сказал Рамон, начиная ласкать Камиллу со всех сторон, а последнее слово он сказал с интонацией небывалого сексуального возбуждения, когда девушка принялась гладить его самый главный и чувствительный орган – продолжа-а-ай…
Сабрина олицетворяла собой настоящий коктейль генов разных сортов. В ней сочеталась кровь итальянцев, немцев, японцев, мексиканцев, кубинцев и пуэрториканцев. По части тела, как и с лицом, ей ничего не следовало менять. Природа всё сделала сама. Она опустилась на колени перед Люсьеном и предпочла не медлить с делом, когда рассмотрела двадцать два сантиметра у него между ног.
– Так вот… – не унимался