голландского сыра, пива, водки и вина, а в особенности ему понравилось Данцигское пиво. Меня тогда также впустили в дом Розенфельдта посмотреть, как царь ест, а кушал он с большой грацией: каждый раз, когда он намазывал масло на хлеб, он облизывал остатки масла с ножа; в доме моих родителей собралось множество его приближенных, их угощали таким же образом (Доска, приделанная к стене той комнаты, где царь обдал, напоминает всем о царском обеде: в 1845 году Имп. Николай пожаловал тогдашнему владельцу дома почетный подарок в размере 100 талеров сер. и золотую медаль за то, что он сохранил доску. Царь обедал здесь 4 июля). По приходе всех галер, большинство войска высадилось на берег так что все улицы и дома переполнились, и никому не было свободного проходу, а через два часа негде было достать мяса, свинины, масла, яиц, пива и водки. К ночи царь с приближенными опять уехал на галеры, и все прочие по данному сигналу также вернулись на суда. На следующий день, рано утром, на берегу видно было несколько тысяч (!) походных котлов на кострах; на устройство этих костров русские похитили все, что только могло гореть, а в котлы они собрали всевозможной зелени, например, крапивы, которую бросали в котлы, разрезав ее на мелкие куски, и в каждый котёл еще бросили по одной, разрезанной на части, соленой селёдки; когда суп этот (или щи) закипели, они скоро его съели и опять увезли котлы на суда, и царь со своей флотилией сталь уходить к Гульдборгу, направляясь к Копенгагену, так что в полдень не было видно больше ни одной галеры».
(О торжественном въезд Петра в столицу Дани и о приготовлениях датского двора к достойной встрече его существует много записок как в печати, так и в рукописях (см. напр. Щербачева: шесть документов). По разборе подробностей слагается следующая картина церемониала).
В пятницу 6 (17) июля по всему Копенгагену разнесся слух, что царь со своей эскадрой был уже недалеко от столицы. В 3 ч. дня пробили тревогу на барабанах по всему городу, и вся гражданская милиция была вызвана на парад и расставлена шпалерами по всем улицам, по которым должен был проехать кортеж, т.-е. от таможенной пристани до дворца, нынешнего Христиансборга, в котором король жил.
Ровно в 5 ч., по окончании обеда, король выехал из дворца в своей лейб-карете на шестерике; вместе с ним ехал гофмаршал гр. Калленберг. Карета остановилась у таможенной пристани, и король без всякой задержки спустился в королевский катер в сопровождении Калленберга и Лаурвига; катером правил морской офицер под командою датского героя Торденскиольда; по совету последнего, катер направили к нынешней лоцманской станции Драгэру, где царь уже находился со своими галерами – в 6-ти верстах от Копенгагена. Скоро после отбытия королевского катера тайные сов. Краббе и Адлер вместе с юст. сов. Шредером сели в королевскую венецианскую гондолу и поехали на вёслах за королевским катером. В 5 ч. 15 м. датский ген.-адмирал Гюльденлэве
