Однако, никто не знал: почему его звали Эл.
– ДРЭК! – рычал он, когда его об этом спрашивали. – Матка босха!
И махался секирой.
Но именно этот ник высвечивался над ним, а что внешне был он вылитый викинг, то это никак отрицательно его не характеризовало. За глаза его, конечно, звали ДРЭКОМ, уж больно звучное это имечко. Называть его «Маткой Босха» не рисковал никто. Ещё ему подошло бы «Ф-флеш», но причины этого станут ясны позднее.
В утро рассказа Эл был замечен недалеко от мастерской Крокозябчиков. Мастерская, на самом деле, называлась иначе. Как-то очень красиво и помпезно. Но разве ЭТО представляет истинный интерес?
Колокольчиком хлопнула дверь, и на деревянное крыльцо высыпали мастерицы-ваярожи. Может здесь место имеет быть неожиданная ошибка? В настоящее время, во времена орфографии запятых, людям стало необыкновенно сложно разбираться и ориентироваться. Слишком много иностранщины, грубой и нелицеприятной. Неужели не очевидно, что подразумевалось слово «ворожеи», прекрасные мастерицы-ворожеи мастерской Крокозябчиков? А вот и нет! Именно, ваярожи – ваятели рож. Замечательная профессия, особенно очень нужная именно к празднику. Но оных, к сожалению, в ближайшее время не предвиделось, работы было необыкновенно мало, и поэтому девушки-мастерицы были свежи и полны энтузиазма. Тарапунцель, во всяком случае, уж точно.
Итак. Прекраснейшая Тарапунцель, легко раздвигая воздух, порхая, спускалась вниз. Вслед неслось злобное шипение подруг, и ступеньки под ней слегка поскрипывали.
Конечно, эта девушка никакой прекраснейшей не была. Не толстуха, но и худенькой назвать её было невозможно. Коренастая. Волосы непонятного цвета торчали двумя пучками по бокам головы чуть выше ушей. К ушам, кстати сказать, претензий не было. Нос? Вполне обычный нос. Вдыхающий аромат воздуха. Размер… ну этой… к которой мечтают припасть… – ? – нормальный размер. Симпатичный даже. У всего причём! Глаза не очень большие, водянистые, сине-стальных оттенков. Запах? Какой уж там запах от алхимиков! Верхние размеры были укутаны в обычную рубашку навыпуск а ля божья коровка, дополнительно уполосованную столбцами незамысловатых вышивок. Застёжки на пуговичках, рукав длинный, засученный. Ещё прилагался пояс. Широкий. Охотничий. С массой мест крепления полезных предметов. Нижние выпуклости облегали серые кожаные штаны, необыкновенно удобные при работе. Ну и ноги были обуты, соответственно, уж точно не в сандалики.
То есть вполне очевидно, надеюсь, что прекраснейшей она не была. Но разве в отношениях между любимыми нам так необходима объективность?
– Ты пришёл, мой рыцарь? – радостно воскликнула Тарапунцель и взяла Эла под руку. – Я знала, что ты придёшь!
– С-слешь! – блаженно улыбнулся и он.
Возможно, он немножечко шепелявил. Или: не шепелявил? Первый звук, исторгшийся между его зубов, можно было услышать как «к-клешь» или «ф-флешь».
Он достал розовую розу и вручил ей. Подруги с крыльца зашипели пуще прежнего. Откуда он мог достать прекрасный цветок? Никакой сумки с собой у него не было. Неужели он обладатель лицензионного внепространственного кармана, где бывалые путешественники хранят всякие ненужные вещи? Очевидно, да.
– Это мне? – как бы удивилась она. – Спасибо.
«Но лучше бы кольцо…» – по несокрушимой женской привычке подумала она. Наверное, слишком громко подумала. Или этот верзила обладал удивительным умением телепатии, чтения мыслей.
– К-клешь! – нежно сказал он и протянул ей кольцо. Наверняка, это было обычное золотое кольцо с бриллиантом. Хотя кто там его рассматривал?
– Плюс десять к ловкости?!! – задохнулась она от неожиданности. – И ещё алхимку увеличивает!
– Ф-флешь! – солидно подтвердил Эл.
Алхимия, как уже говорилось, была проблемой. Это и не всегда цветочный запах, пятна на руках и одежде. Но она любила эту науку, даже и вне игры.
От избытка чувств Тарапунцель поцеловала своего викинга в щеку. Скромно.
– Тили-тили тесто… Сю-сю-сю! – раздалось с крыльца.
– Стыдно у кого видно! – почему-то громко ответила им девушка. – Или кому показать нечего! Школота! Гоу, Эл! Гоу отсюда! От этих дур!
И они поплыли по середине средневековой улицы, словно драккар рука об руку с ундиной, счастливые и сосредоточенные друг на друге.
Времени до заката оставалось совсем немного…
Стоп! Откуда вечер? Ведь на рассвете рассказа было утро! Но и этого тоже не могло быть, потому что с восходом солнца рабочий день только начинается, а не заканчивается. Иначе как мастериц отпустили бы из мастерской? Да и пятьсот золотых, полученных утром от Фонтаныча, смотрителя местного кладбища, были потрачены Тарапунцелью непосредственно во время обеда.
И что теперь? Будем обращать внимание на подобные глупости? В конце концов, нет такого писателя, который мог бы объять необъятное, объяснить необъяснимое и состыковать несостыкуемое.
И