Закончив эти приготовления, Ведьма встала возле освещенного свечой «окна» на колени, сделала странный жест, словно крест на собственном теле поставила, и коснулась лбом темного, давно не скобленного пола. Затем выпрямилась, раскрыла свою древнюю книгу, и, взяв ее в руки, начала медленно, немного нараспев читать что-то на языке, которого доселе никогда здесь не слышали. Однако сосредоточиться, почему-то, было трудно. И тут боковым зрением Ведьма уловила какое-то движение слева от себя, за окном, выходящим на деревенскую улицу. Оторвавшись от книги, она обернулась и увидела две вихрастые макушки и две пары внимательных любопытных глаз, изо всех сил старавшихся разглядеть все, что происходит в доме. Ведьма сделала вид что сердится, сдвинула брови и в упор посмотрела сквозь стекло на непрошенных зрителей. Те моментально скрылись под оконным наличником. «Вот ведь неугомонные! – улыбнулась про себя Ведьма. – Даже страх их не берет. Все-то им знать надо!» И вернулась к прерванному занятию, уверенная в том, что теперь ее никто не потревожит.
Пару часов спустя усталая Ведьма вышла из ветхого домика и тихонько прикрыла за собой дверь. Хозяин, все это время глядевший на улицу из окна дома приютивших их на время соседей, тут же выбежал ей навстречу.
– Делайте все как я велела, – сказала Ведьма, – и уже дня через три с ним все будет в порядке.
Пока крестьянин мучительно искал в своей голове подходящие слова благодарности, Ведьма повернулась, привычным движением закинула на плечо рюкзак и не торопясь зашагала по деревенской улице в сторону леса.
Подойдя к своей палатке, Ведьма полностью разделась, осторожно положила у входа рюкзак и вещи, а затем вышла на расположенную позади палатки полянку. Улегшись спиной на траву, она плотно прижала ступни к стволу одной из сосен, окружавших полянку, раскинула руки и уставилась в сиявшее россыпью незнакомых звезд черное небо над головой. И тут она почувствовала, как подхватывает ее бесконечный поток вечного круговорота жизни, как волны энергии, что несут в этот мир звезды, трава, деревья, омывают ее тело, как омывают воды ручья лежащий на его дне камень. И на какое-то мгновенье ей показалось, что нет больше ни земли, ни неба, ни деревьев, а она плавно парит в волнах теплого ласкового света, который всегда окутывает и оберегает всех тех, кто к нему стремится.
Накупавшись в этом блаженном ощущении, Ведьма оделась, сбегала с котелком к роднику и принялась варить себе на костре суп. Она как раз заканчивала трапезу, когда откуда-то издали до нее донесся надрывный плач грудного младенца. Точнее это был уже даже не плач, поскольку голос был, судя по звуку, давно сорван начисто, а какое-то сдавленное хрипение. Ведьма вскочила, прислушалась