– Ну, что там? – не выдержал я.
– Женщина, – благоговейно прошептал он. – Волчица.
Каждое слово ему давалось с трудом, будто он задыхался, упиваясь её ароматом. Кан взволнованно встал с пола и заправил длинные черные волосы за уши. Потом передумал и запустил руку в свою шевелюру, набрасывая челку на лицо. Правильное решение, его расквашенная морда сейчас не лучшее зрелище. Я закатил глаза от абсурдности его поведения и перевел взгляд на Кема. Он протянул руки вперед, пытаясь дотянуться до двери, будто это позволит ему лучше унюхать запах. Я начал содрогаться в бесшумном смехе, за что получил подушкой по голове от Кана.
– Мои братья сошли с ума, – констатировал я.
Неожиданно, Кем издал взволнованный протяжный вой. Нет, не так! Предвкушающий.
– Господи… – прошептал я. А затем уже громче, обращаясь к младшему брату. – Ты даже не знаешь, к нам ли её ведут. А даже если к нам… Ты же не будешь насиловать невинную девушку?
– Дьявол, Роу, мы здесь уже два месяца…
– Ну и что? – перебил я Канги.
Иногда он поражает меня своими мыслями. Да, я и сам готов выть от отчаяния и одиночества, но стоит представить выражение муки в женских глазах…
– Мы не монстры, – напомнил я ему.
– Они идут, – все так же благоговейно, словно кот под валерьяной, произнес Кем. – К нам.
И действительно, шаги приближались именно к нашей камере. Но, похоже, брат и не думал отходить от двери.
– Кем, отодвинься.
Он не слушал, работая носом, словно пылесосом.
– Черт, – шикнул Кан, бросаясь к брату.
Он успел оттащить его до того, как дверь пробило электрическим разрядом в двести двадцать.
– Дурила, – прорычал Кан, отвесив смачный подзатыльник озабоченному волку.
Металлическое окно в двери открылось, и Руби осмотрел камеру своим зорким оком. Встретившись со мной взглядом, он деловито кивнул, и раздался звук открываемого замка.
Первое, что я увидел, это маленькие женские стопы, безжизненно шатающиеся при каждом шаге этого выродка. Дальше – роскошные длинные худощавые ноги. Они были обнаженными и, как оказалось, все остальное тело тоже. Но когда я увидел светловолосую макушку, бессознательно лежащую на груди подонка, клянусь луной, во мне что-то проснулось. Какое-то странное чувство… завершенности, чего-то очень важного. В этот момент я понял, что не смогу себя сдержать и никакие доводы разума и человеческой морали не смогут обуздать моего голодного волка. Я хотел её до безумия, даже встал с пола, пытаясь получше разглядеть прикрытое светлыми волосами лицо. Братья, казалось, и не дышали вовсе, наблюдая за каждым мимолетным движением наших "гостей".
– Ну, что, собаки? – рявкнул Руби. – Хотите развлечься?
Обычно, Кан, услышав подобное обращение, сказал бы что-то острое в ответ, но сейчас готов поспорить, он даже не услышал вопрос.
– Что,