Почувствовав на плече руку Энтони, Нела вздрогнула, а затем, собравшись с мыслями, тихо сказала:
– Извини. Видимо, я ошиблась.
– Мы все ошиблись. Это несправедливо, – утешающе вздохнул Энтони. – Ты не виновата. Но никто не ожидал, ты же сама понимаешь.
Нела медленно кивнула. Энтони всегда говорил меньше всех, но именно он был первым, кто поддержал ее идею. Сейчас Неле казалось, что только он и понимал ее идею по-настоящему. И именно поэтому он не осуждал – не осуждал никого и никогда. Ни Корнелия, ни Корпорацию, ни саму Нелу. Он знал, что каждый выполняет свою работу – каждый, кого ты ненавидишь, каждый, с кем ты не согласен. Когда приходит понимание этой простой истины, все становится проще… и сложнее одновременно.
– А ты как думаешь… Оно того стоило? – задумчиво спросила Нела, отойдя к холодной стене и привалившись к ней спиной.
Энтони пожал плечами, накинув капюшон на темные волосы:
– Кто знает… Увидим. В любом случае, это было не зря. И потом, ты ведь остаешься здесь, – он подмигнул ей, слегка улыбнувшись, насколько это было уместно в такой ситуации. – Вряд ли я смогу помочь тебе, но ничего еще не кончено.
Нела тоже постаралась улыбнуться. Она была безмерно благодарна ему за эту незамысловатую поддержку, как и за то, что он единственный не осуждал. И сейчас она старалась сдержаться, чтобы не выпустить наружу нелепые и неуместные слезы. Она знала, что сдержится – как и всегда. Главное, чтобы оно того стоило.
Глава 3
Прошло пять дней. Пять дней, за которые пресса успела не только обсосать со всех сторон произошедшее, но и благополучно закрыть неловкую тему. Так называемый «лайт-скандал», как назвала его Нела. И свобода слова соблюдена, и большой шумихи нет – все в рамках, все рассчитано. Нела не сомневалась, что Корпорация проконтролировала от начала до конца действия СМИ по этому поводу. И тем не менее, все было не зря – в интернете оживлялись обсуждения. Несмотря на свою власть, Корпорация не могла контролировать всемирную сеть. Пока не могла, как бы ей этого ни хотелось. Но что значили эти обсуждения? Без ведущей силы они не могли ничего изменить. Нела ощутила всю остроту одиночества за эти дни, когда нужно было действовать, не теряя времени, но рассчитывать теперь стало не на кого. Она подозревала, что друзьям запретили даже отвечать на ее звонки и письма – иначе как объяснить, что за эти дни она не получила ни одного ответа на свои попытки связаться с ними? Конечно, они были обижены на нее, но это синхронное молчание все равно выглядело странно. По крайней мере, Джош и Лилли ответили бы ей хотя бы для того, чтобы еще раз укорить в недальновидности и эгоизме.
В душе поднималось невыносимое ощущение собственной бесполезности. Когда дверь, в которую ты так долго стучался, наконец приоткрылась,