Что нашептала мне пустыня. Пиня Копман

старый Ахмед,

      – видел я в интернете: у вас чудеса

      и под снегом пол года стоят города.

      А ему, между прочим, за семьдесят лет.

      Девять внуков. Вполне обеспеченный дед.

      10 раз видел снег. Каждый раз – полчаса.

      Но в снежки поиграть не пришлось никогда

      Он сидит в куфиé и верблюжьей абé

      невысок, худощав, и, как мячик, упруг.

      И с улыбкой внимает моей похвальбе.

      Я всерьез благодарен нескладной судьбе

      что с Ахмедом в пустыне свела нас давно.

      Бедуин и философ, и, может быть, друг.

      Только, жаль, мусульманин не пьющий вино.

      (куфия -головной платок, аба- плащ бедуина)

      Мы в низинке меж двух крутобоких холмов

      из камней неширокий очаг возвели,

      и горит в нем с угля́ми верблюжье дерьмо.

      (но от шишек сосновых и запах соснов).

      Мы золу не спеша отгребаем с боков.

      Негев, может, беднейшее место Земли,

      а живут бедуины здесь сотню веков.

      Я плету небылицы про Е 22,

      про сугробы как дом и метельную ночь,

      про колонны машин, что плетутся едва,

      потому что за снегом не видно почти,

      а Ахмед, зерна кофе прожарив сперва,

      начинает их в ступке латунной толочь.

      Добавляя по чуть кардамон из горсти.

      (Е-22 международная трасса)

      Холодало (плюс 10 у нас, – холода).

      Где-то тявкал койот, где-то пес подвывал.

      В старом чайнике медном кипела вода.

      и над паром, казалось, плясала звезда…

      Под Тюменью буран. Не асфальт – холодец.

      Мы как будто попали под снежный обвал.

      Ни назад ни вперед. Словом, полный звездец.

      А когда был засыпан по крышу FIAT

      и с фальшфейером я танцевал на снегу,

      месяц к нам заглянул, бледноват и щербат.

      Был последний пакетик навоза сожжен,

      кофе в турке был трижды в песок погружен

      и такой по пустыне пошел аромат,

      что без слез я о нем рассказать не смогу.

      Кофе грел. Я поверил и сам, что не вру.

      И заметил Ахмед, запахнувши абу:

      – Интернет, телевизор – одно баловство.

      Человеку жара ли, мороз – не к добру.

      Мы как пыль на ветру, как туман поутру.

      Но Всевышний для нас выбирает судьбу.

      Да пребудет незыблема воля Его!

      

      Песнь бедуина

      О многих из этих бойцов, часть из которых передвигалась по Негеву на верблюдах, до сих пор ходят легенды. Ну, а шейх Ауда был одним из самых лучших. Его умение поражать цель на скаку, сидя на верблюде, поражало очевидцев.