– И ты согласилась? – Табита, которую он знал, никому бы не позволила навязать ей свою волю.
Табита пожала плечами:
– Да, конечно, молодо-зелено. Но она умеет писать. А я, – собеседница усмехнулась, – редактировать.
Кент почесал подбородок.
– Почему именно мисс Сэди Блисс? Они знакомы?
– Не уверена. Но он пожелал видеть именно ее в роли автора статьи. И получит ее. Она могла бы, – Табита неопределенно махнула рукой, послышался мелодичный перезвон браслетов, – быть твоим штурманом.
Кент прищурился:
– Подожди-ка! Ты хочешь, чтобы она поехала со мной? – Три тысячи километров в одной машине с незнакомкой? Да он скорее удавится ремешком от своей камеры!
Табита кивнула.
– А как еще я заполучу дорожную историю?
Кент отрицательно мотнул головой:
– Нет.
Табита сложила руки на груди:
– Да.
– Из меня плохой попутчик.
Табита едва сдержала смешок:
– Ничего, тебе на пользу.
– Я всегда путешествую один!
– Ну, хорошо. – Табита вздохнула, придирчиво рассматривая маникюр. – Сэди и мой штатный фотограф слетают к Пинто и быстренько выполнят задание, с минимальными затратами, потом можешь отправляться в свою келью, или где ты там обитаешь, и продолжать делать вид, что работаешь на мой журнал.
Кент почувствовал, как у него свело челюсти, и осознал, что едва ли не скрипит зубами. За последнюю пару лет ему удалось порвать контакты практически со всеми нанимателями, и очень повезло, что Табита все еще отвечала на его звонки. Но несколько дней в машине с женщиной по имени Сэди Блисс? Двадцатичетырехлетней студенткой, мамочка которой назвала дочурку в честь одного из многочисленных фруктовых коктейлей!
– И я полагаю, – заметила, наконец, Табита, разворачиваясь к нему лицом и выкладывая козырного туза, – ты мне кое-чем обязан.
– Прекрасно. – Он с трудом приоткрыл веки, убеждая себя вернуться к реальности.
Табита так и лучилась довольной улыбкой, напоминая кошку, объевшуюся сметаной.
– Спасибо.
Подойдя к ее столу, Кент хмыкнул, не обращая внимания на хромоту, и присел на стул.
– Тебе нравятся ню Пинто?
Табита кивнула:
– Думаю, он великолепен. А тебе?
Кент покачал головой:
– Все его натурщицы слишком костлявы. Как андрогины…
– Да, но его героини балетные танцовщицы.
Портрет обнаженной Марианны Дэйли, знаменитой австралийской примы, снискал Пинто всемирное признание и был выставлен в Национальной галерее в Канберре.
– Его музы, мягко говоря, совсем не в духе Ренессанса.
Табита вздернула аккуратно выщипанную бровь:
– А ты любитель рубенсовских женщин?
Кент снова хмыкнул:
– Мне нравятся… выпуклости.
Табита улыбнулась. Забавно! Она подняла трубку, не сводя с него взгляда.
– Сэди еще здесь? – Главный редактор «Воскресного настроения» дважды кивнула невидимому собеседнику и одарила Кента улыбкой Моны Лизы. –