Иларий будто почувствовал, что я в любой момент могу позорно сбежать, наплевав на все наставления о том, как подобает вести себя леди. Он стремительно преодолел разделяющее нас расстояние и коснулся моего плеча.
– Айверия, боюсь, я не могу позволить тебе уйти. Видишь ли, ты прервала очень важный внутренний монолог. Я бы сказал жизненно важный. Ничего не поделать, тебе придётся остаться и выслушать длительное внушение на тему несвоевременных и совершенно невежливых вздохов.
Всё это было сказано с самым серьёзным видом. Илария выдавали только смешинки, притаившиеся в глубине голубых глаз. В ответ я фыркнула, но уходить передумала. В конце концов, сбежать вот так было бы просто невежливо с моей стороны.
Между нами завязалась оживлённая беседа, и напряжение, охватившее меня в первые минуты, начало понемногу отступать. Когда речь зашла о наших детских воспоминаниях, Иларий вдруг расхохотался. Сначала я только недоумённо поглядывала на него, потом сдержанно захихикала, а под конец громко рассмеялась, глядя на заливающегося хохотом парня. Мой смех лишь сильнее его раззадоривал. Казалось, ещё немного и он начнёт кататься от смеха по полу. Через несколько минут он спросил, вытирая выступившие слёзы:
– А ты-то чего смеялась?
– А ты? – всё ещё подсмеиваясь, вопросом на вопрос ответила я.
– Вспомнил, как подменил флаконы с зельем старому профессору Мортейну и его кожа приобрела элегантный болотный оттенок прямо на занятии по изучению зелья молодости.
– Ну, тебе-то, разумеется, весело это вспоминать, – протянула я.
– А тебе разве нет? Только вспомни его лицо! Я ведь сказал ему, что я один всё сделал.
– Ты сказал, а он, можно подумать, поверил. Он меня до сих пор терпеть не может. Ты уехал, и теперь всю злость он вымещает на мне.
– Если тебе станет легче, то старый Мортейн просто ангел по сравнению с моим учителем. Ставрос, конечно, талантлив, и учиться у него большая честь, о чём он не устаёт мне напоминать, но привыкнуть к его характеру – это подвиг. Знаешь, сколько раз я хотел всё бросить и вернуться домой?
Лучше бы он этого не говорил. Его слова ужасно разозлили меня.
– Не знаю, – буркнула я, – ведь ты же мне ни строчки не написал.
– Я не мог, это было частью обучения. Айверия, поверь мне, вернуться я хотел не только из-за скверного характера Ставроса или тоски по профессору Мортейну.
Я промолчала, но Иларий не желал отступать.
– А ты хотя бы немного скучала по мне? Ты ведь тоже не написала мне ни одного письма.
– Не написала, – я вскинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза. – Всё ждала, когда у тебя совесть проснётся и ты обо мне вспомнишь. Так и не дождалась.
– Так тебе всё же не хватало меня?
– Разумеется, не хватало. Ты же был моим лучшим другом.
Воцарилась тишина. Иларий нахмурился.
– Был? Я надеялся,