– Ну как? – спросил он, не оборачиваясь.
– А-а-а-а? – выдохнул Зыков.
– Я спрашиваю – как ощущения? Зае… сь?
– А-а-а-ага…
– Ну-ну. Будем надеяться, что она не проснется. Я бы проснулся на ее месте.
– А-а-а-а?
– Давай шевелись. Некрофил.
Зыков шевелился. Котов пытался работать. Потом он не выдержал. Пробормотав: «Нет, это нереально», – Котов отпустил дактилоскопируемую костлявую руку, ставшую уже из белой черной, с тоской посмотрел на свою перчатку, измазанную краской ничуть не меньше, и потянулся за сигаретами.
– Ты долго там еще? – спросил он раздраженно.
– У-у-у… А-а-а…
– Тьфу! Вот угораздило…
Наконец Зыков издал глухой утробный рык, несколько раз по инерции дернулся взад-вперед и затих.
– Слава тебе, господи! – провозгласил Котов, выплевывая сигарету и возвращаясь к прерванному занятию. – Я уж думал, этот кошмар никогда не кончится.
– Вот… это… да! – сообщил Зыков.
Чавкнуло – повис на стене презерватив. Прошуршало и чмокнуло – отлип и упал на пол.
– Отношения с клиентурой прояснились? – небрежно поинтересовался Котов. – Забрезжил свет в конце тоннеля бытия?
– Ы-ы-ы… Э-э… Эй! Кот!
Кличку напарника Зыков не выкрикнул – вышипел. А Котов, уже почуявший опасность, сидел очень прямо и смотрел в глаза, взгляд которых никому из живых не дано поймать дважды.
Вожаку было очень плохо. Сев напротив Котова, он строил ужасные гримасы костлявым серым лицом. Коренные зубы у него давно вывалились, зато в черной дыре приоткрытого рта желтели острые длинные клыки. Руки вожака судорожно комкали грязную телогрейку, которой он до этого был укрыт.
У рядовых членов стаи руки были другие. А в этих уже не осталось ничего людского. Не руки – грабли. И зубы еще, зубы… Прямо как у собаки.
– Что, дружок, хреново? – участливо спросил Котов. До жути спокойно. Нечеловечески.
Вожак не то вздохнул, не то всхлипнул.
– А ты приляг, – посоветовал Котов. – Приляг, накрой лицо, тебе сразу же станет легче…
Придерживая одной рукой штаны, сзади к Котову медленно, очень медленно приближался Зыков. Лицо у него было еще серее, чем у вожака. Впрочем, в молочном свете фонаря тут все плохо выглядели. Зыков не взял обрез. Не потому, что растерялся, а просто вожак сидел к Котову слишком близко, и брызги его крови могли попасть человеку на лицо. Риск весьма умеренный, но риск. Случись такое, Котов бы потом долго и обидно ругался.
– Ничего