– Да как же это… – пробормотала матушка. – А, Петруша?
Я только и сделал, что пожал плечами. Матушка вскочила наконец со стула и ринулась за Дашей. Еще долго из комнаты доносились возмущенные нервические крики, слезы и даже мольбы матери, ответом на которые неизменно была тишина. Не помню ни одного раза, чтобы Даша повысила голос.
Как выяснилось, этот самый Семен Бровин был не кем иным, как сыном… Впрочем, не буду давать фамилию отца даже и в сокращении, уж слишком заметная в Петербурге личность, не дай бог осерчает, что "прописал". В общем, сыном миллионщика и мецената, покровителя искусств. Поскольку же законных детей у мецената не было, то Бровину и предстояло стать наследником капиталов отца. К тому же, сколько могу судить, отец совсем не брезговал своим случайным отпрыском, а даже, наоборот, всячески поощрял и развивал его способности в области коммерции. Где и как сошлись они с Дашей, не знаю и не понимаю, хоть убейте!
Как только выяснились все обстоятельства Дашиной помолвки, особенно в отношении личности жениха, так матушка моя прозрела и, наконец, поняла, в ком настоящая опора ее наступающей старости. Со дня знакомства с Бровиным я как будто стал невидимкой, и хоть сначала и осерчал, но впоследствии был весьма и весьма доволен, что наконец от меня отстали. Признаться, раньше я с трудом выносил мечтательные разговоры матушки за вечерним чаем о том, как заживем мы, когда я кончу институт и получу место. В мечтах она рисовала быт прямо-таки королевский, а не учительский. Я же с ужасом думал о новых годах грядущей нищеты и жизни молодого учителя с престарелой матерью и сестрой-бесприданницей. А все-таки молодец Дашка! Всем нос утерла! И за шутку, сыгранную со мной, я совсем не в обиде.
Дело тут вот в чем. Обвенчались Даша и Бровин быстро и без особого шика, поскольку Бровин торопился в Москву, где собирался открывать собственный банк. Матушку, само собой, они забирали. И тут драгоценная родительница моя как будто вспомнила о моем существовании и решила просить зятя "замолвить словечко". Я в то время ждал места. В день отъезда Даша подошла ко мне и сообщила, что Семен Евгеньевич сдержал данное мне слово и составил протекцию. Уже на следующей неделе я мог проследовать на место службы.
– Смотри же, братец, – не без хитрицы, которой я тогда не понял, сказала Даша. – Поставь за нас свечку, как прибудешь да обживешься на новом месте.
Я искренне и шумно благодарил сестру, вдруг возомнив, что между нами наконец-таки вспыхнули родственные чувства. Через несколько дней, явившись за путевкой, я обнаружил, что надлежит мне следовать в Новгородскую губернию, в уездный город Устюжну Железопольскую, в Святопетровское реальное училище. В ответ на мое недоуменное бормотание об ошибке, о шурине и т.д. мне ответили, что не только никакой ошибки нет, но совсем наоборот.