Тут я почувствовал, кто-то дёргает меня за руку и перебивает столь важные думы. Это, конечно же, оказалась Олеся.
– Кирилл, Кирилл. Ты чего?
Я посмотрел на девчонку.
– Что? Ты что-то говорила?
– Ну вообще-то я с тобой разговаривала несколько минут, пока не поняла, что ты меня не слушаешь. А потом наклонилась посмотреть, чем ты так занят.
– Извини, я просто немного задумался о грядущей смене. – Улыбнувшись, ответил я.
Олеся поглядела на меня и продолжила:
– Я что говорила. У тебя так много каналов музыкальных. Я насчитала больше двадцати.
– Я их, всё равно, не включаю.
– Почему?
– Музыка мне не подходит. Попсу я не люблю, а там только её и крутят.
– А мне главное, чтобы песня была хорошая. А попса это, рок или рэп, без разницы.
– Ты не забыла, тебя мама просила подойти? – Перевёл я тему.
– Точно. Спасибо что напомнил.
Олеся вскочила, отдала мне пульт и быстрым шагом направилась к двери.
– Не закрывайся, я сейчас вернусь.
И на этих словах она вышла из квартиры. Я остался сидеть на том же месте, не шелохнувшись. Теперь упорядочив в голове полученную информацию за последние дни, искренне надеялся, что Олеся не причастна к паутине лжи, сотканной вокруг меня.
Как донести то, чего не можешь выразить? Эмоциями, cловами, а может жестами? А если, всего этого недостаточно? Остаётся только молчать, заперев внутри себя, нарастающую бурю. Я так и поступил, начиная с того момента как мы зашли в квартиру бабы Клавы. Обстановка здесь изменилась. Не смотря на то, что за сутки квартиру посетило, больше народу, чем за последние сорок лет, это место стало безлюдным. Приветливый, одушевлённый антураж, поменялся на леденящий покой, облицованный в серые тона на осиротевших стенах, и напоминало выцветшую от времени фотографию. Несколько маленьких ковров перекочевав с пола, свёрнутые привалились друг к другу у стены. Зеркало в коридоре и добрая половина советского гарнитура, были завешаны белыми простынями. Такой