Налетел порывистый ветерок, весь день до этого плутавший между деревьев и начал играть газетными листами. Назабавившись он исчез, оставив газету открытой на предпоследней странице, где Рокот увидел слегка размытую фотографию двухэтажного дома из белого кирпича. Закрыв бутылку, он медленно опустился на лавку, не отрывая взгляда от фото.
Дом выглядел дряхло. Кирпич от времени изрядно посерел, местами обкрошился. Окна закрыты ставнями, покрашенными когда-то в голубой цвет, но сейчас краска потускнела и облупилась. Черная крыша, наверняка, зияет прорехами – видна темная мокрая дорожка перед дверью. Потертые ставни и скособоченная дверь придают дому вид усталого престарелого монстра. Перед домом, укрытый высокой травой, колодец – классически сложенные друг на друга квадратом брёвна. Правда, без свай и ворота. Рокоту казалось, что дом затаился, посматривая вокруг через щели в ставнях, в ожидании нового хозяина.
– Я хочу жить в этом доме, – прошептал Рокот и резко подался назад, чуть не раздавив зазевавшегося воробья, прикорнувшего на спинке лавки.
Деревня Вязново. Сто километров от города. Из коммуникаций только водопровод и электричество. Как раз то, что он искал. Никакого интернета и сотовой связи. Да, дом, конечно, требовал капитального ремонта, но если нанять хорошую бригаду рабочих, то уже в конце мая следующего года можно будет цедить холодное пивко, покачиваясь в гамаке под тенью ветвистых яблонь.
Рокот похлопал себя по карманам и с досадой выругался. На днях он где-то потерял или разбил, или подарил кому-то свой сотовый, а новый купить, пока не соизволил. Испытывая, не свойственное ему нетерпение, Влад поспешно поднялся с лавки, подобрал рюкзак, и двинулся к дому, надеясь, что добросовестный сотрудник агентства по продаже недвижимости и в частности дачных домиков дожидается именно его звонка.
2
Вечерние лучи, натыкаясь на густые кроны, просачиваются приглушённым светом сквозь сочные яркие листья, огибают колючие ветки, бесцеремонно заглядывают в тёмные дупла мшистых деревьев и растекаются по лесу золотистым калейдоскопом. Уставшие за день солнечные зайчики путаются в рыжих волосах миловидной, безмятежно улыбающейся о чём-то своём девушки, шагающей по неприметной в траве тропинке, размякшей после короткого августовского ливня. Она идёт босиком, но к её ногам и белоснежному короткому платью подпоясанному синей лентой волшебным образом не липнут, ни опавшие листья, ни комья мокрой земли. Холодные капельки скатываются как по маслу с её бледной кожи, не оставляя после себя даже влажных блестящих дорожек. По пути рыжевласка, не торопясь, срывает пучки каких-то трав, цветы, листья и складывает их в