Прочитавшему – смерть. Рекс Стаут

и St. Gothard. Букет получился потрясающий! Теодор предложил свои услуги, и я не стал отбрыкиваться. Правда, он пытался отговорить меня от Brassocattleya Calipso, которые якобы не полностью расцвели, но я настоял на своем. В помещении для пересадок у нас хранятся подарочные коробочки, нарядная бумага и ленты. Теодор аккуратно укладывал цветы и прилагал записки, а я пришлепывал наклейки и ковырялся с лентами. Ох и пришлось мне с ними помучиться! Вулф-то собаку съел в этом деле, даже Теодору было далеко до него, не говоря уже обо мне, но сегодня правил бал я. Когда наконец был завязан последний бантик, а все шестнадцать коробочек тщательно упакованы в большую картонную коробку, часы показывали без двадцати четыре. Времени хватало. Я стащил коробку вниз, надел пальто и шляпу, вышел, поймал такси и дал водителю адрес на Мэдисон-авеню в районе Пятидесятых улиц.

      Контора «Корриган, Фелпс, Кастин и Бриггс» располагалась на восемнадцатом этаже одного из тех зданий, где не жалеют мрамора, чтобы пустить пыль в глаза; двустворчатая дверь в контору помещалась в самом конце широкого коридора. Дверной доводчик был ужасно тугой, должно быть, рассчитан на то, чтобы вытолкнуть лошадь, поэтому я вступил в приемную без свойственной мне грации, что отношу также на счет громоздкой картонной коробки. В просторной приемной двое клиентов дожидались, сидя на стульях, еще один слонялся взад-вперед, а в углу, за стойкой, мрачная трехцветная блондинка колдовала над коммутатором. В нескольких шагах от нее стоял небольшой столик. Я подошел, поставил коробку на пол у стойки, развязал и принялся вытаскивать одну за другой нарядные коробочки с бантами и раскладывать их на столике.

      Суровая блондинка ожгла меня уничтожающим взглядом.

      – День матери[1] в феврале? – устало спросила она. – А может, у вас там атомная бомба?

      Я закончил раскладывать коробочки и придвинулся чуть ближе.

      – На одной из этих коробочек, – сказал я, – вы найдете собственное имя. На остальных – другие имена. Доставить нужно сегодня. Быть может, у вас прибудет бодрости и оптимизма…

      Я замолчал, так как говорил в пустоту. Девица выскочила из-за стойки и рысью метнулась к столику. Не знаю, на какое чудо она надеялась, но, судя по ее прыти, оно могло уместиться в столь изящной коробочке. Пока она разыскивала свое имя, я подошел к двери, ударом ноги открыл ее – и был таков.

      Если нарядные банты возымеют столь магическое действие на всех женщин в этой конторе, то обрывать телефон мне начнут с минуты на минуту, а потому я намекнул таксисту, что неплохо бы прорваться к Тридцать пятой улице менее чем за час, но, увы, сами знаете, что творится на Манхэттене в это время дня.

      Когда мы наконец добрались, я взбежал по ступенькам, открыл ключом дверь, промчался на кухню и спросил у Фрица:

      – Мне никто не звонил?

      Он ответил, что нет. При этом глаза его странно заблестели.

      – Знаешь, Арчи, – сказал он, – если тебе понадобится помощь с дамами, можешь на меня рассчитывать. Забудь про мой возраст: швейцарец и в старости швейцарец.

      – Спасибо. Возможно,