Жены больших людиновских начальников наряды свои имеют от Полины Антоновны.
Когда-то для семьи Зарецких брак Виктора Александровича был неравным, неугодным. Отец у невесты рабочий, мать – крестьянка.
– Моя жена – самого высокого рода! – объявил выпускник семинарии строгим родителям своим. – Девица Полина Антоновна в семейном гербе имеет два составляющих элемента: серп и молот.
…Стрелочка-стрекоза полетела в водные просторы, за собой позвала.
Вода – образ утешения и образ надежды. Худое вода уносит, а доброе всегда в пути, имей терпение дождаться.
Перетерпишь – и будет. Непременно! Неотвратимо даже.
Вода тянула к себе удивительным запахом чистоты и детства. О таком воздухе говорят: не надышишься.
Виктор Александрович сел на камень. Камень был теплый. Тепло такое, будто ждало.
Вода, небо, человек… Завтра воскресенье – день Всех святых, в земле Российской просиявших. И ныне сияющих! День, когда время и пространство сливаются в единый вдох и выдох. Творение.
Господи! Господи!
Отец Викторин смерил взглядом небо и простор воды. Во сколько рядов стоят над Россией ее страстотерпцы! Соловецкие, колымские, лесоповалов Мордовии, шахт Ухты, Караганды, заполярных фантастических железных дорог по бездонным трясинам тундры, обожженные солнцем Голодной степи, герои Гражданской войны, упрятанные в каменных мешках тюрем и все, бывшие наукой, бывшие музыкой, поэзией, театром, палитрой Москвы, Ленинграда, Куйбышева, Казани… Какой город ни назови – не промахнешься. Сидят во Владимире, в Сызрани, в Тотьме. Сидят дети, сидят матери, родившие за решеткой… Урал, Арал, Сибирь, Карелия… Всякое место в России пригодилось быть тюрьмой.
И со всеми Бог. Любовь.
Отец Викторин споткнулся мыслью о Любовь. Отверг сомнение тотчас. Нет в России такого печальника среди сидящих в заточении, который не уверовал бы в Любовь. Любовь – врата будущего. Самые жестокие карцеры не в состоянии вытравить из человека Любовь. Она в яйце одиночества, она и за скорлупой. За скорлупой весь Божий мир.
Само собой явилось: «И было слово Господне к Ионе, сыну Амафиину: встань, иди в Ниневию, город великий, и проповедуй в нем, ибо злодеяния его дошли до Меня».
Рука нашла в нагрудном кармане крошечную записную книжицу и карандаш.
Ниневия пожрала здравый ум,
Долина Русская – ты поле зла и скорби.
На плаху совесть и любовь влекут,
Злодейство, души искалечив, горбит.
Записал. Превозмогая слабость, не позволял себе оглянуться, но оглянулся-таки. Никого.
Плескались о берег волны. Ветер с озера прилетал, теплый и летний. Лодка. Девичий смех колокольчиком.
Рука снова потянулась за карандашом.
Стрекоза отражение в озере ищет,
Смех