– Кто их знает – доберутся, али нет? – пробурчал дед, но все же остановился и начал распрягать коней, освобождать их от тяжкой поклажи.
Вскоре между деревьями весело заплясали языки костра. Дарья послала девок собрать еще хвороста, а сама принялась кормить мальцов прихваченной из дому снедью.
– Пойду я в обратный путь, – заявил вдруг дед Макар. – Надо разведать, что там и как... Да заодно и следы, нами оставленные, замету. Ежели там все спокойно, то я за вами тут же вернусь.
– Я с тобой, дед, – подал голос Роман.
– Еще не хватало! А с бабами здесь кто останется? Нет, уж, стереги тут. Сам видишь, кроме тебя, да меня, старого, мужиков, может, совсем не осталось.
Развернувшись, дед ходко зашагал назад, ступая по уже протоптанным следам. В руках у него был целый веник из прутьев, которым дед Макар старательно заметал за собою следы.
Не было деда долго. Пролетел остаток дня, наступил вечер, а о нем все не было ни слуху ни духу.
– Как бы не случилось чего со старым, – охала мать и крепче прижимала к груди всласть набегавшихся по лесу, надышавшихся свежим морозным воздухом и теперь крепко спящих детей.
Тем временем сумерки начали окутывать лес. Сразу стало страшно и тревожно. Где-то поблизости заухала сова – дуры-молодки испуганно завизжали, словно безобидная птица и есть самое страшное, что может встретиться в этой глуши!
– На ночлег устраиваться надо, госпожа, – вдруг подала голос молчавшая до сих пор стряпуха Прана. – Вернется дед или нет, а в ночь обратно мы все равно не пойдем.
– Как уж тут устроишься, – вздохнула хозяйка, – Снег кругом...
Роман огляделся по сторонам. Вокруг стеною стоял лес, но не сыскать было среди голых деревьев укромного уголка. Однако ж Роман быстро придумал, что делать. Уходя из дому, он прихватил с собой хорошо отточенный нож – мало ли что случится? А теперь и пригодился. Вон как растопырила лапы та большая ель! Из них получится настоящий шатер!
Роман начал срезать смолистые, крепко и приятно пахнущие ветви.
Отрок так увлекся своей работой, что не сразу заметил приближающуюся опасность. Спасся он только чудом. Роман отпиливал ножом толстую, разлапистую ветвь, и как раз в тот момент, когда еловая лапа с шумом и треском повалилась в снег, подняв завесу снежной пыли, а Роман отскочил в сторону, чтобы его не зацепило, на том самом месте, где он только что стоял, как раз на уровне его шеи, взметнулся серый вихрь и ожесточенно лязгнули зубы.
Огромный, матерый волк слегка растерялся от своей неудачи, но теперь изготовился к новому прыжку, на этот раз намереваясь наверняка перехватить горло своей жертве.
Ужас сковал все члены Романа. Он стоял, не в силах пошевелиться. Волк тоже медлил, словно примериваясь, как бы половчее справиться с добычей.
Наконец, Роман вышел из оцепенения. Его начали одолевать лихорадочные