забыв о вреде алкоголя, все равно ожидая смерти от своей ненаглядной. О ней мне рассказывали не истории, а небылицы какие-то, невероятные: будто, у нее есть крылья, и она умеет становиться невидимой. «А что потом?» – подумал я, – «когда она найдет меня».. Я покидал объект, ступая своими резиновыми ступнями по трескающемуся тротуару. А она наверняка уже готовила операцию по моему уничтожению, или по уничтожению моего еще не запланированного потомства. Я собирал ее образ в своем мозгу из женских деталей посещавших меня во сне женщин. И мне снились глаза девственниц и ведьм, но ее глаза должны были быть бесконечно далекими от реальности, и потусторонними быть они не могли. И мне все чаще казалось, что я вовлечен в ведение военных действий против самого себя. Мне казалось, я должен был бить себя, врезаясь кулаками в свое отражение в зеркале. Но почему-то мое тело странным образом реагировало на преображения моего мозга. Язык, пальцы, волосы на теле мечтали о смерти из-за невыносимой эрекции: даже телесная пыль. Она стала обособленным лидером повстанческого движения против меня. Я ненавидел ее за то, что она, такая сильная и независимая, безумно дорожащая своей свободой, беспечно дышащая на свои окоченевшие от изучения [излучения] льда руки, дражайшая возбудительница моего неправильного смешения костей, хрящей и мышц, она, как что-то, навсегда онемевшее внутри моего сознания, заменив внутри моего сознания мое сознание, ее, ненавидел, за, то, что, нет, ее, рядом, со, мной, и за что-то еще,
навсегда онемевшее внутри моего сознания. Желание затаиться не должно было удивлять никого, кто бы оказался на моем месте. У нее были правильные черты лица, но не грусть вселенская, светившая из глаз ее, привлекала в ней. Ее инфантильность была сродни универсуму сексуальности. Она любила играть, и играть на чувствах, и выигрывать чувства, которых нет. А еще она всех любит, целует, и ей всех будет не хватать, когда она покинет этот свет. В небезызвестном танцевально-развлекательном клубе «Лагуна» она раскрывала свои «плюсы» и «минусы», соответствуя им, оставаясь преданной им до конца. Ее ненавязчивый партнер по танцам предлагал ей периодически легкий допинг в виде маленькой таблетки, но она укоряла его взглядами, обвиняя в неумении вдохновляться бесконечностью. Или глубиной ее глаз можно было убивать желание жить бренной жизнью, и неметь от безумства вечного существования. Звездная грязь ее высказываний заставила ее случайного танцора отвернуться от нее, и вернуться к себе. Она опять впала в барную невесомость, освежая организм тоником. Ее одиночество не оставило безразличным стоящего рядом с ней и пьющего свежевыжатый сок гуавы спортсмена, метающего то и дело взгляды на непарных девушек. «Чем занимается ваше тело в пустой постели?» – не ожидал услышать он от нее. Ответом стали слова: «изнывает от желания путешествовать в Сан-Франциско». Она даже не улыбнулась, обидевшись на непредсказуемость и невозможность губок бантиком в ответ на ответ, моментально переключившись на продолжение
