Легальные доходы позволяли Бурмистрову жить на широкую ногу, а нелегальные тратились на все остальное, что не подлежало налогообложению: на вещи, драгоценности, дорогие безделушки и женщин. Правда, на последних денег тратилось гораздо меньше, чем на свою собственную персону – в какой-то степени домоправительница была права, назвав хозяина скупердяем, он, и правда, был прижимист, но это не отпугивало охотниц за богатым мужем (перспективы на будущее супружество лишь разжигали страсти вокруг богатого холостяка).
Два его предыдущих брака закончились разводом – здесь Лаврентий Павлович и Борис Яковлевич успели хорошо подготовиться, убедить «богатого жениха» подстраховаться, заключить брачный договор и не включать в общую собственность добрачное имущество – делить при разводах довольно кратковременных браков стало нечего, и бывшие жены, кусая губы от злости, навсегда уходили из его жизни. Он даже содержание им не платил – покупал им косметический либо парикмахерский салон, и они от него отставали. Детей у него не было, алименты платить не надо – он этому радовался, но после смерти матери стал иногда задумываться о наследниках своего состояния: кому оно достанется, если не его детям?!
Но предположить то, что он сядет в тюрьму, да еще по такой статье, а все его состояние окажется в руках недоброжелателей – даже врагов, он не мог: просто не задумывался о том, что может оказаться в такой безвыходной ситуации. Ему всегда казалось, что он от всего застрахован: и охрана есть, и деньги, и здоровьем Бог не обидел… А вот поди ж ты!
От сумы да от тюрьмы!!!
От сумы он уберегся, а вот от тюрьмы нет!
Теперь он сидел в одиночной камере следственного изолятора – за деньги, оказывается, и здесь можно получить определенные блага – и думал «за жизнь».
В чем же он так ошибся, и за что Судьба так жестоко наказала его тюремной камерой?!
12
Шикарный черный шестисотый «Мерседес» быстро домчал Киру домой – на правах хозяйки машиной распоряжалась она и телохранитель (в отсутствие Бурмистрова) охранял ее персону. Кира могла бы наслаждаться поездкой на такой машине, но нога все больше болела, и она всю дорогу искала удобное положение ноге, пристроив ее на сиденье.
По привычке, Кира сама открыла дверь иномарки и тут же получила очередное замечание телохранителя – здоровенного тридцатилетнего мужчины с каменным лицом и такими же каменными плечами.
– Первым всегда выхожу я, – ровным голосом поучал он «объект охранения» – Николай настоял, чтобы ее сопровождал телохранитель и именно Виктор. – Проверяю обстановку. Подъезд. Вы сидите в машине. Открываю дверь – вы выходите…
– Ладно, ладно, – вздыхая, проворчала Кира, мстительно думая о том, что через день-два опухоль спадет, и она будет, как прежде, одна ездить на своем Леопольде, и телохранители лишатся своей работы.
– Это