Конечно, невежливость для лорда Нила не в новинку. Он и сам отлично продемонстрировал это качество, явившись к ней, несмотря на только что отправленное письмо, где ясно говорилось – хозяйка никого не принимает. Очевидно, к отказам лорд Нил не привык.
– Пожалуйста, напомните лорду Нилу, что я не принимаю, о чем я ему уже писала, – сухо велела Элеонора.
Уголки рта Бартвелла дрогнули, будто он сдерживал смешок.
– Рискну предположить, лорд Нил будет недоволен.
– Согласна, – усмехнулась Элеонора. – Но если он поведет себя некорректно, разрешаю выставить его из дома силой.
Бартвелл сразу просиял, явно надеясь, что гость примется возмущаться. Иногда Бартвеллу казалась скучноватой его нынешняя жизнь.
Когда дворецкий удалился, Элеонора прислушалась к звукам спора, однако в холле было тихо, и она решила, что его светлость решил покинуть дом мирно. Элеонора пожалела, что не видела его лица. Был соблазн выйти к лорду Нилу, чтобы заявить ему прямо о своем нежелании с ним разговаривать. Однако подобный поступок противоречил бы смыслу высказывания.
После этого инцидента Элеонора не могла ни на чем сосредоточиться. Все вспоминала лорда Нила и поразительную дерзость, с которой тот явился в ее дом, и думала, не попытается ли он снова нанести ей визит и будет ли присутствовать при ее встрече с леди Гонорией. Наконец Элеонора забросила дела и поднялась наверх, чтобы одеться к ужину с Джулианой и ее мужем.
Немного подумав, Элеонора выбрала полутраурное белое платье со скромным черным шлейфом. Горничная причесала ее просто, перехватив темные кудри черной бархатной лентой, а единственным украшением служила брошь из черного камня, которую Эдмунд подарил ей еще давно. Брошь была выполнена в итальянском стиле pietra dura, флорентийской мозаики. Прямо в камне были выложены белые и розовые цветы. Хотя эту брошь трудно было назвать траурной, поскольку в ней были цветные элементы, Элеонора носила ее именно в этом качестве, ведь брошь была подарком Эдмунда. После его смерти Элеонора вспоминала, как Эдмунд вложил брошь в ее руку и торжественно попросил носить ее ради него. Тогда серьезность Эдмунда удивила Элеонору, но сам жест показался ей милым и трогательным. Впоследствии Элеонора гадала, возможно ли, что Эдмунд предчувствовал свою гибель… или еще страшнее – знал о ней, поскольку сознательно решил покончить с собой.
Но Элеонора запретила себе думать об этом. Пусть ничто не омрачает счастливый вечер встречи с подругой после годовой разлуки.
Элеонора быстро приколола брошь на платье и взглянула на свое отражение. Она была женщина статная, совсем не похожая на пухленький, румяный, белокурый идеал английской красоты. Да, у Элеоноры красивые глаза и белая кожа, однако черты лица крупноваты, рот слишком широкий, подбородок слишком выдающийся. Но сегодня