Сергей Арону понравился. Понравился ли Сергею Арон, сказать было нельзя, так как Сергей, в принципе, практически со всеми быстро находил общий язык. Он принадлежал к тому типу людей, которые могут внезапно через лет десять позвонить человеку, с которым, может-то, и встречались пару раз, и попроситься остаться на ночь. И человек этот будет рад приютить его как лучшего друга.
– Ну, как иначе? Это же Серёга!!! С параллельного курса. Классный парень! Мой друг! – радостно скажет человек жене.
Вот такой он был, этот Серёга. Таким он и предстал перед Ароном.
Время полетело. Лекции, новые знакомые, преподы, конспекты, студенческие вечеринки тайком от вахтерши общежития тёти Паши, пустой холодильник с утра, опять лекции. В это-то время Арон и полюбил прогулки по осенней Риге. Погулять иногда удавалось по вечерам, а также в каждые вторые выходные, которые он оставался в общежитии вместо того, чтобы поехать домой к родителям. Рига – небольшая загадочная европейская столица. И еще более таинственной она становится поздней осенью, когда её окутывают туманы и мгла, а сумерки наступают уже в четыре часа вечера. Узкие, слабо освещенные желтыми фонарями, затерянные во времени улочки, кажется, за одно мгновение случайно перенесены сюда из эпохи крестоносцев… Желтая листва на скользкой, мокрой брусчатке, шпили готических церквей и соборов… Сколько секретов она прячет от посторонних глаз, сколько маленьких и неприметных дверей в переходах и улочках скрыто от любопытных зевак. Всё это – старый город, к которому, пожалуй, можно отнести и центр, и некоторые другие районы. Гуляя тут, Арону казалось, что он путешествует в прошлое. Было у него и второе любимое занятие. Пестров любил сесть на первый попавшийся автобус и отправиться на нем до конечной, рассматривая улицы и людей – этих торопящихся куда-то обитателей города, вышедшего из Балтийского моря. Люди стояли на остановках, шли по тротуарам, а иногда их можно было заметить в неплотно занавешенных окнах домов. «Интересно, – думал Арон, прижавшись к холодному стеклу автобуса, – как живут там эти люди? О чем они говорят, вернувшись после работы? Какие проблемы их заботят? Вот бы посмотреть! Это, наверное, самое увлекательное занятие на свете, смотреть за человеком, который не подозревает о наблюдении, и поэтому совершенно открыт и естественен. Пожалуй, нельзя было бы найти театра более натурального, чем этот. Театра, к слову, никогда не повторяющегося, потому что каждая семья – это новая Вселенная. Хотя… могут открыться и не совсем лицеприятные вещи. Но, с другой стороны, ведь все мы люди, и всех нас, в то же время, с равной долей справедливости можно назвать животными. А с животного и спроса нет. Да дело ведь не в этих, иногда постыдных и низменных вещах, которые человек делает, находясь наедине с собой. Если наблюдать за людьми только ради этого, то весь процесс, вся идея превращается в выискивание