были очень похожи на те, что я испытал в ту злосчастную ночь, когда пошел Сергея искать. Получается, я действительно там был, только вот не мое тело, а как сейчас, в поезде. Душой, что ли? Тогда сразу всё становится на свои места. Так. Получается, печать я не отдирал, ведь она была на месте, когда я её проверял, но как тогда появились раны на руках, и эти доски… Я точно помню доски. Что-то я всё же отдирал. Однако вот сейчас в поезде мне же не удалось взаимодействовать с предметами. Короче, чушь какая-то. Непонятно. С тем, как оказался в своей кровати, яснее. Кровать была прямо под тем местом, где я стоял, и когда я падал, то провалился прямо сквозь пол и прямо в свою кровать. Получается, что труп этот… блин! Он всё время надо мной лежал. Над моей кроватью. Или не было там его? Сейчас не важно. Что вообще настоящее, что нет, не разобрать пока. Надо попробовать освоиться в этом мире. Только осторожно. Мало ли какие там сюрпризы бывают, вроде тёти Паши. А может, тётя Паша еще не самое страшное?» Думать об этом не хотелось. С одной стороны, этот новый дар, который он открыл, его манил. Очень хотелось его исследовать, узнать больше о своих способностях, а вот с другой стороны было немного жутко. Это как в детстве: купаешься в мутном озере и тут вдруг на что-то наступил под водой, и сразу, конечно, кажется, что это утопленник или монстр какой вроде огромного сома. Вот и Рон сейчас напоминал себе ребенка, стоящего по самые плечи в таком озере. Что там на дне? Что вокруг? Какие твари следят за ним сейчас из этой непроницаемой для взгляда мути?
В таких вот мыслях он и доехал до Даугавпилса. Рон этот город любил. Прекрасный город, хоть и провинциальный. Ему было жаль отсюда уезжать в Ригу, но в то же время не уехать он не мог. Ему хотелось свободы прежде всего от своих родителей. Учиться тут, хотя возможности для этого были, значило бы продолжать жить с папой и мамой, а этого ему очень не хотелось. Родители не были слишком строгими, но всё же постоянно приходилось бы отчитываться: где был, что пил, с кем целовался. Такая жизнь казалась ему невыносимой. Весь выпускной класс он мечтал о том, как переедет в Ригу и начнет жить самостоятельно.
Выйдя на перрон, Пестров решил прогуляться до родительского дома пешком. День еще только начинался, и времени было много, а потом, кто знает, когда в следующий раз ему удастся пройтись по родному городу. Он дошел до «дальней химии» – поселка химиков, в котором прожил всё свое детство, и стал осматриваться так, как будто хотел запомнить сейчас эти пятиэтажки, школу и этот сосновый лес, в глубине которого лежало озеро. Сколько же всего было на этом озере! Вспомнить хотя бы как строили плот с пацанами и чуть не утонули, когда тот неожиданно перевернулся. Район неспокойный, и часто приходилось драться, но все эти драки теперь вспоминались с улыбкой. Они казались какими-то несерьезными, что ли. В тех драках никто не хотел отнять у него жизнь. А вот в последней драке, произошедшей в подземном переходе, он не был так уверен. Проиграй он в ней, и может так быть, что забирала бы его тело сейчас мать из Рижского городского
