Особенный восторг у испанцев вызывало наконец-то увиденное ими в достаточных количествах золото. «Золота здесь столько, – напишет впоследствии Колумб, – что это кажется чудом». Несколько недель флотилия двигалась вдоль берега, всякий раз останавливаясь, чтобы завязать знакомство и обменяться подарками с аборигенами из очередного поселения.
Всех посетителей испанцы подробно выспрашивали о местонахождении золотых копей, но местные касики[36] отвечали неохотно, опасаясь, что пришельцы увезут свои дивные сокровища – погремушки, стеклышки, осколки керамики, обломки обручей бочек и прочий мусор – к вождям, у которых окажется больше вожделенного гостями золота. При этом от простых индейцев испанцы постоянно слышали рассказы о баснословных богатствах, скрывающихся где-то рядом.
Особенно поразила воображение европейцев история об острове, король которого живет на золотой горе. Все эти слухи лишь распаляли азарт участников экспедиции, и, хотя торговля с индейцами каждый день приносила членам команды все больше драгоценного металла, овладевшая людьми Колумба «золотая лихорадка» побуждала флотилию вновь и вновь сниматься с якоря в поисках еще больших богатств. Однако, так и не обнаружив гору из чистого золота, «Санта-Мария» 24 декабря напоролась на риф.
Несмотря на все усилия команды и самого Колумба, флагман погиб. Содержимое трюмов частично перегрузили на «Нинью», частично складировали на территории поселения, обустройство которого по приказу адмирала начали тотчас же после эвакуации с «Санта-Марии». Это была вынужденная мера – в распоряжении Колумба оставался лишь наименьший из трех кораблей. О том, чтобы вывезти обратно в Старый Свет оба экипажа в полном составе, не могло быть и речи.
Впрочем, никакого ожесточения или борьбы за место на борту «Ниньи» не возникло. Теперь, когда испанцы убедились в наличии на Гаити вожделенного золота, члены экспедиции в надежде обогатиться за счет наивных аборигенов, напротив, спорили за право остаться в поселении, названном Ла Навидад (с испанского – Рождество), поскольку оно было основано на Рождество. Об опасности для первопоселенцев со стороны гаитян Колумб не беспокоился: «Я завязал тесную дружбу с королем сей земли, – писал он в отчете, – который гордится тем, что может называть меня своим братом. Даже если чувства его переменятся и он вздумает напасть на мой отряд, то ни он, ни его люди понятия не имеют об огнестрельном оружии и ходят голые. А кроме того, как я уже говорил, они самые трусливые люди на земле. Так что одного того отряда, мною