– Чужой, – сказал Шадаква. – Ты здесь чужой, ты – колючка в лапе льва.
Трехглазый возвышался у него за спиной и кивал. Лицо у него было зеленовато-серое, как у мертвеца, а мутное око над бровями казалось вмятиной от страшного удара, проломившего лобную кость.
– Врешь! – возразил Артём. – Я – не колючка, я – человек!
Шадаква расхохотался.
– Ты – свет смерти! – заявил он. – «Погибель» – твой знак. «Разрушитель» – твое имя. Твое рождение – песнь хаоса. Твой приход – конец мира.
– Я – свет! – возразил Артём. – Свет – это жизнь!
Шандаква снова захохотал.
– Свет? Жизнь? Для слепых?
– Я – зрячий! – заявил Артём. – И ты тоже! Это он – слепой! – Артём показал пальцем через плечо Шадаквы на трехглазого: – Он – слепой!
– Ты ослепил меня, – губы трехглазого не шевелились, но это сказал он. – Верь ему, он знает, – рука с нечеловечески длинными пальцами легла на тощее плечо Шадаквы. – Верь ему, сокрушитель границ. Он – Шадаква, двести шестой сторож равновесия. Верь ему, ибо ты – его гибель. Ты пришел, чтобы сменить его.
– Я пришел не к нему, – возразил Артём. – Я не хочу оставаться здесь. Я узнаю, кто ты такой, – и вернусь в свое время!
– Он – ангел! – сказал Шадаква.
– Ты шутишь? – спросил Артём. – Посмотри на него: какой он ангел?
– Твой, – сказал Шадаква и захихикал.
– Круг будет разорван, – беззвучно произнес трехглазый. – Возвращения нет. Есть новый виток спирали. Ты есмь альфа и омега. Я есмь алфа и омега. Он… – Трехглазый встряхнул Шадакву так, что голова его дернулась, будто у куклы, глаза закатились. – Он – часть цепи, – белесое око на лбу шевельнулось – будто улитка в раковине. – Ты – связующее звено.
– Почему я здесь? – спросил Артём. – Я шел не к нему, а к тебе. Мой мир гибнет…
– Твой мир еще не родился, – трехглазый отпустил Шадакву, и тот снова захихикал.
– Почему Шадаква смеется? – спросил Артём.
– Потому что ты его убил.
Артём открыл глаза и увидел над собой озабоченное лицо Архо.
«Что-то такое мне снилось… Что?» – попытался вспомнить Грива.
Ему все время что-то снилось. Какие-то кошмары… И каждый раз, проснувшись, он помнил только, что это был кошмар…
– Я опять кричал, да?
– Полуденная ошо легла с тобой, – сказал Архо.
– Кто, кто?
– Полуденная ошо, незримая дочь белой земли и черного солнца.
– Однако… – по-русски пробормотал Грива, садясь на лежанке и потягиваясь. – Исчерпывающее объяснение.
– Я не привык спать днем, – сказал он на местном языке.
– Днем хорошо спать, – возразил Архо. – На рассвете хорошо охотиться, а в полдень – спать. Жарко.
– Вот тут ты прав, – согласился Артём. – Пойдем искупаемся?
– Пойдем, – согласился Архо. – Будем ловить рыбу