– Ты готовишь меня к чему-то, отец, с самого детства. К чему? Где все остальные? Что произошло в реальном мире? Кто мы такие, в конце-то концов?! – на её языке вертелось ещё множество вопросов, множество невысказанных слов.
– Довольно! – строго произнёс Риманата.
Сам того не осознавая, он вдруг протянул к ней свою ладонь и погладил по голове.
– Всему своё время, Эклипсо. Я понимаю твоё любопытство, однако.. всему своё время, – уже мягче сказал он. – Ты уже почти готова.
– Так зачем же тогда тянуть? – не унималась она.
Риманата хлопнул в ладоши и костёр погас, погружая их обоих во тьму.
– Что ты видишь, Эклипсо?
– Ничего.
– Почему?
– Потому что свет погас.
– Тогда покажи мне, чему научилась.
– Но, я не могу управлять этой реальностью.
– Даже узнав, что она иллюзорна?
Во тьме повисло молчание.
Внезапно в темноте мелькнула искорка, сопровождающаяся удивлённым смешком. Затем эта искорка замелькала уверенней, пока наконец всё пространство вокруг не заискрилось миллиардами вспышек.
Эклипсо засмеялась уже во весь голос:
– Получается! Смотри, отец! Получается!
– Получается, – удовлетворённо ответил он ей, с улыбкой. – Ведь у тебя есть для этого все инструменты, нужно только разрешить самой себе воспользоваться ими. Разрешить самой себе создавать свою реальность вокруг себя, несмотря ни на кого и ни на что. Так смелей же!
Она вскочила на ноги и начала носиться вокруг, смеясь и хлопая в ладоши. В пространстве возникали искрящиеся образы, переливающиеся разными цветами. Образы из разных миров, о которых он рассказывал ей вечерами.
Риманата смотрел на веселящуюся Эклипсо и радовался вместе с ней этому моменту, подаренному ими самими для самих себя. Он хотел, чтобы этот прекрасный миг навсегда остался с ней, в её воспоминаниях.
Он искренне веселился с ней в этот последний вечер, проведённый вместе, прежде чем в их иллюзорном мире настанет рассвет и ему нужно будет рассказать ей всё.
Рассказать о том, как не смог смириться с безумным миром, в котором ей довелось появиться на свет. Как не смог смириться с той ролью, которая была уготовлена для его дочери, как и для многих тысяч дочерей других отцов их вида. Ролью бездумной машины для удовлетворения чьей-то похоти.
Наперекор обществу, наперекор самой природе, он захотел сделать по-своему. Захотел вырастить её в изоляции, вдалеке от влияния того больного мира, в котором ей неизбежно придётся оказаться вновь. Чтобы она была готова ко всему.
Именно поэтому он не отдал её, свою новорождённую, от безымянной матери, дочь, в Храм Луны, как того требовал Закон. Именно поэтому он сбежал с ней в этот иллюзорный мир, созданный им самим, вне времени и пространства. Где их никто бы не смог найти, где он смог бы научить её всему, что знает, вопреки запретам. Где они могли бы оставаться