– Ты сам прекрасно знаешь, все сразу мои места! И это меня, заметь, выгнали из города. Но я не позволила полицейской взять пробы! – взвизгнула я, но тут же заткнулась, вспомнив о Ральфе.
– Как ты нашел дневник?
– Джессика! – подсказала я вслух. – Она в то утро скандалила, требуя, чтобы ты с ней лег, поскольку у нее овуляция… Я слышала, когда уходила в школу. Это же она же тебе принесла дневник. Так все было?
Филипп обозлился, но усидел на месте.
– А если и так, что это меняет?!
– Все! – ответила я. – Все! Ты сам же, наверное, и спалился! Сам ей сказал про нас. И она бросила дневник на стол. Она уже была беременна и прекрасно об этом знала. Она хотела быть уверенной, что ты не уйдешь. Ты сам это знаешь! Ты просто боишься остаться совсем без денег! Вот почему ты здесь!
– Ха! – сказал Филипп, словно чахоточный герой, который собирается застрелиться. – Просто хотел посмотреть на твою бесстыжую рожу.
– Как ты над ним ржешь, – вставил Ральф.
– Если бы я хотела обманывать тебя с кем-то, то начала бы с Цезаря… Пусть бы ржал!
Филипп моргнул.
Он выглядел так по-детски обиженно, что Ральф, не выдержав, рассмеялся.
– Не верь ей Фил, – сказал он, как-то вмиг оттаяв. – Цезарь – очень ценный производитель. Твой папа не позволил бы ему ржать над тобой с такой неопытной молодой кобылкой.
– Заткнись! – прошипел Филипп и поднялся. – Мой папа еще и твой папа. Хватит уже считать меня дураком! И я приехал говорить не об этом. Хотел увидеться с вами обоими до Штрассенберга и посмотреть в глаза. Представляю себе, как ты будешь ржать, когда я уеду.
– Мне делать больше нечего, кроме как зловеще ржать над всем, что ты делаешь! – буркнул Ральф.
Он сел на журнальный столик и прижав колено к груди, обнял себя за ногу.
– Придурок!..
Филипп показал ему палец и гордо прошел к двери и вышел на улицу.
Мы с Ральфом с интересом пронаблюдали, как он упорно мечется по заднему двору, пытаясь отыскать выход.
– Как думаешь, показать ему калитку, или пусть живет на заднем дворе, как кролик?
– А если он захочет крольчиху?
– Ну, вызовем кого-нибудь.
Я криво улыбнулась. Спросила, нервно заправив волосы за уши:
– Мне это кажется, или вы оба пытаетесь помириться друг с другом за счет меня?!
У Ральфа вытянулось лицо. Я вскинула руки.
– Да ради бога! В таком случае, он весь – твой! Пойду, вызову такси до вокзала.
– Ви!
– Этот ублюдок сломал мне жизнь. Опозорил, рассорил со всей семьей. А ты сидишь и думаешь, как с ним помириться. Ты никогда меня не любил. Ни как девушку, ни как ребенка. Я просто повод, Ральф. Просто повод.
– Прекрати это! – сухо оборвал он. – Ты звучишь не осмысленнее, чем он, – Ральф не договорил: Филипп вошел в гостиную и гордо, как Дон Кихот вышел в нужную, на это раз, дверь.
ЧАСТЬ 3.
I Верена.
Три главных правила.
– Не волнуйся, – сказала я Ральфу, который