Ирония Чехова
Позже я, конечно, вымолил у Мэтти прощение, сославшись на доктора, который бестактно влез в наши отношения. Вопрос о женитьбе поверхностно возникал, я не отказывался от него в принципе, но и не определял конкретных сроков. Для себя же решил попросту откупиться от Мэтти, пообещав ей подарить дом к рождению ребёнка. Эта новость помогла вернуть в наши отношения спокойствие, но спокойствие это было уже построено на недоверии.
Узнав цены на недвижимость, я понял, в какое затруднительное положение поставило меня моё обещание. Я никогда не задумывался над содержимым моего бумажника. Если денег не хватало, обращался к маме, и она давала мне столько, сколько было нужно. Транжирой я не был, но и всегда жил в соответствии со своим титулом. Для путешествия денег хватало с лихвой, но для покупки дома требовалась сумма, в десять раз превышающая содержимое моих кошелька. Просить такую сумму у мамы, хоть это были и мои деньги, я не мог. Возникло бы множество вопросов, а истинную причину она бы никогда не одобрила. О Мэтти она ничего не знала, и я не спешил рассказывать о ней в своих письмах.
Можно было занять у ростовщиков, благо в Баден-Бадене их было немало, но они имели особенность трубить о долгах на каждом углу, напоминая о себе и не позволяя должникам залазить в новые долги, а мне такая слава была не нужна. И тут я вспомнил о друге детства моего отца, человеке очень уважаемом и почитаемом в нашем доме, отец часто вспоминал о нем. Мы с ним ни разу не виделись, полжизни он отдал служению России за границей, а последние десять лет занимал высокий пост посла Российской империи в Германии. Его звали граф Николай Дмитриевич Остен–Сакен.
Для того чтобы получить частную аудиенцию, я написал письмо, в котором рассказал о себе и напомнил об отце. Через неделю пришло приглашение из посольского секретариата, в котором сообщалось, что граф получил моё извещение и будет рад встрече. 15-го июля, в первую годовщину смерти Антона Павловича Чехова, в Баденвайлере решено было поставить памятник, на открытии которого будет присутствовать посол Российской империи граф Николай Дмитриевич Остен–Сакен. Далее следовало, что открытие памятника назначено на час дня возле «Hotel Sommer», последнего пристанища великого писателя. Перед открытием состоится молебен, а после торжественных мероприятий – обед.
До предстоящего события оставалось около недели. Тряска в дороге не пошла бы на пользу Мэтти, и я поехал один, заказав себе экипаж на утро 14-го июля. В Баденвайлер добрался уже к вечеру. Городок мне показался очень скучным. До сих пор не пойму, как Антон Павлович позволил увезти себя из любимой Москвы в эту глушь. Мы часто бежим от любви в надежде на чудо, хотя только любовь способна творить чудеса. Поселившись в отеле «Römerbad», после лёгкого ужина, утомлённый дорогой, я очень рано уснул, поэтому и проснулся с первыми лучами солнца. Выпив на террасе чашку кофе, я решил прогуляться, вымеряя шагами пустынные улицы. Городок маленький, не прошло и десяти минут, как передо мной возникло