– Полиция уполномочила нас заняться процедурой погребения, – продолжал Абрам и, выдержав незначительную паузу, добавил: мы самое лучшее ритуальное бюро в городе.
– Да, мадам, это правда, – добавил Арон и зарыдал.
– А что вы плачете, – вдруг вышла из ступора Эмма, – вы что, знали моего мужа?
– Нет, мадам, – ответил за Арона Абрам, – но нам чужое горе всегда как своё родное, а брат мой весь в нашу маменьку, очень сентиментален.
Арон понял, что с рыданием он немного переборщил, и затих.
– Процесс похорон очень трудоёмок, мы понимаем, как вам сейчас тяжело, и готовы взять на себя все хлопоты, – продолжил Абрам. – Усопший был большим начальником, дворянином, и похороны должны быть соответствующие. На похороны придёт весь свет Петербурга, коллеги по службе, а может быть, и сам господин министр. Мы подготовили список необходимого, достойный человек должен и уйти достойно, – он протянул Эмме список с выведенной в конце цифрой.
– Уважаемый, как вас там? – широко открыв глаза, спросила она.
– Абрам Натанович, – с лестной улыбкой наклонился к ней Абрам.
– За эти деньги я смогу поставить ему памятник на Малой Садовой, напротив министерства.
– Да, мадам, всё так дорого, так дорого, – вставил свои пять копеек Арон и опять высморкался.
– Но вы обратите внимание, – продолжал Абрам, – могила на Новодевичьем кладбище на двоих.
– А кто ещё умер? – испуганно спросила Эмма.
– А, так это для вас, – встрял Арон.
– Нет, мадам, – стал успокаивать Абрам, – вы неправильно поняли, это как бы на будущее.
– Не надо на будущее, – испуганно ответила Эмма, – я всё оплачу, но могила должна быть для одного.
– Спасибо, – довольно сказал Абрам, – похороны мы назначим на вторник, на 12-е июля, на 10 часов. Сегодня же дадим некролог и объявление с вашим соболезнованием в «Санкт-Петербургские Ведомости». Нам нужен аванс 50 % и парадный мундир вашего супруга.
Эмма позвала горничную.
– Даша, дайте, пожалуйста, господам парадный мундир Аполлинария Матвеевича, а деньги, – обратилась она к братьям, – я завезу вам завтра, с утра.
– Благодарствую, мадам, – растёкся в улыбке Абрам.
– А вы поплачьте, – сделав святое лицо, произнёс Арон, – это так помогает.
Раскланявшись и забрав парадный мундир, господа Лакрицкие удалились.
Ко́да
Аполлинарий Матвеевич вернулся домой около двенадцати, не нарушая пятничных традиций. Состояние его было, как говорят доктора, тяжёлое, но стабильное. Не включая света, он разулся и тихонько направился в кабинет. Проходя через столовую, задел стул. Эмма уже была в постели, но ещё не спала и, услышав движение предметов, подумала: «Дух вернулся, ещё девять дней бродить будет». Потом послышалось дребезжание стекла в дверцах буфета.